Квинт Лициний 2

Я обескураженно потер лоб кулаком. Сколько сил брошено не на то, сколько времени протекло зазря между пальцами... А ведь мог бы и сам сообразить, без подсказки!

- Ты стенографию изучаешь? - спросил у девушки.

- Что? - она явно не ожидала этого вопроса. - Ну, да, ходила на курсы...

- Сложно? - спросил я просто что бы что-то сказать. Какая, на самом деле, мне разница, сложно или нет? Для меня - нет.

Эх, а ведь мог бы на каникулах не строчить тетради стопками, а стенографию изучить - и те же самые обзоры просто полетели бы, и еще время осталось...

Я разочарованно вздохнул и прислушался к объяснениям.

- ...сокращение написания букв, большую часть гласных выкидываем, на окончание слов по одному из специальных символов - и сразу раз в пять запись идет быстрей. Смотри, - она с энтузиазмом выхватила из стопки тетрадь и потрясла ею перед моим носом, - вот, мой конспект последней лекции в Малом Эрмитаже по прерафаэлитам - два часа всего на трех листах уместилось... Что?

Я молча смотрел на нее.

- Ну, чего? - она еще раз дунула вверх, сгоняя непокорную прядь.

- Прерафаэлиты, значит? - уточнил я, с трудом удерживая голос спокойным.

Она поняла. Прищурилась:

- Думаешь, если тетя здесь вот так живет, то она совсем идиотка?

- Нет... Но... - я смешался, - ты и прерафаэлиты...

Ее глаза подернуло хмарью близкого уже шквала, и я выпалил с жаром, не задумываясь:

- Слушай, извини дурака. А? Виноват, правда. Осознал, каюсь.

Выражение острой обиды в глазах напротив заколебалось, словно решая, разразиться взрывом или нет, а потом перетекло в усмешку:

- Эх, пользуешься ты моей девичьей слабостью... Ладно, за «Фигурный» торт я еще и не то могу простить.

- За этот или за следующий? - выдохнул я с облегчением.

Вот ведь, зараза, давно так по ушам не огребал... И, что обиднее всего - заслуженно.

Ее взгляд посерьезнел:

- Кстати, на обедах экономил или у родителей стянул?

Я вольготно откинулся

на спинку стула, сцепил пальцы за затылком и обрадовано сообщил:

- О, с тебя тоже вира.

- Вот как... - она задумчиво потеребила мочку, - для овощебаз, донорства или укладки рельсов по ночам ты еще молод. Ну, давай, быстро придумывай.

- Двойная вира, - с удовольствием огласил я, - или, даже, тройная, раз согласна была стыренное есть.

- Луковым супчиком возьмешь? - невинно вопросила она, и я поперхнулся.

- Да ну тебя... Неужели тут ничего интереснее нет? - и окинул ее собственническим взглядом.

- Так откуда у Буратино сольдо? - не дала она увести разговор вбок.

Я снова посмотрел на нее с невольным уважением - опять удивила.

- По правде сказать, - преувеличенно тяжело вздохнул, признаваясь, - Буратино горбатит, как папа Карло. Все сам, все своим трудом.

Скепсиса в ее взгляде хватило бы на десятерых прокурорских. Я встал.

- Как тебе эти джинсы?

- Ну... - она недоуменно передернула плечами, - ничего, вроде. Повернись... А зачем лейбл оторвал?

Я повернулся еще раз и поднял со значением палец:

- Не оторвал, а не пришил. Вроде, не велика разница в словах, а как по-разному звучит, да?

- ...Врешь? - неуверенно спросила она после короткого молчания.

Я сел и усмехнулся:

- Так что не волнуйся: не голодал, и кровавый след за этим подарком не тянется. Это - несколько часов моей работы.

Она перевела взгляд на коробку «Фигурного»:

- Пять с полтиной за несколько часов? - что-то прикинула про себя и кивнула, - неплохо. А для такого молочного возраста - так очень даже впечатляюще. Мне начинать завидовать?

- Уй... Точно - идиот, - простонал я, опять вставая, - клинический. Ну, ладно... Только, Софи, без глупостей, пожалуйста.

Пальцы ее принялись нервно теребить полу халата.

Я прошел к сумке, что лежала у двери, и стал неловко извлекать оттуда коробку. Спину мне жег настороженный взгляд.

- Вот... - повернулся я и снял крышку, - с новым, ну, и, заодно, старым новым годом. Померь, а то я на глазок взял.

Софья с опаской заглянула в коробку.

- Ты с ума сошел... - ошеломленно выдохнула и отпрянула. Глаза ее лихорадочно заблестели.

- Софи... - с укоризной протянул я.

- Нет, - она вцепилась ладонями в сидение и решительно затрясла головой. - Нет! Мне надо будет с твоей мамой поговорить. Или, лучше, сразу с папой...

Я тихо улыбнулся, представив сцену.

- Ты - точно сумасшедший, - сформулировала она диагноз и с силой потерла правый висок, словно пытаясь прийти в себя.

- Неа, - я поставил коробку с сапожками на стол и сел, закинув ногу на ногу, - папа недавно приводил своего товарища психиатра.

- И? - она недоверчиво наклонила голову к плечу.

- Справку тот не выписал, но уверил всех в моем полном психическом благополучии. Сказал, что это моя особенность - раннее психологическое взросление.

Лицо Софьи приняло то крайне редкое выражение, что возникает у людей, когда желание постучаться головой о стенку становится невыносимым.

- И? - она обхватила себя руками, словно ее зазнобило, - что я, по твоей мысли, должна взамен?

- Да ничего ты не должна, - пожал я плечами. - Слушай, давай поговорим, наконец, как два взрослых разумных человека.

Она хмыкнула с отчетливым скепсисом.

Я доверительно наклонился к ней: