Квинт Лициний 2

Да, из таких парадных должны выходить только либен даммен ну просто не знаю в чем.

Хотя, почему не знаю? На ней – приталенное драповое манто до пола и черная фетровая шляпка с кокетливым бантом из гипюра. И перья страуса склоненные… А рядом бравый офицер с лихо подкрученными усами. Гвардейскую выправку подчеркивает мундир из благородной темно-зеленой ткани с белой выпушкой по швам. Тускло поблескивают золотые эполеты, и бликует с черной барашковой шапки серебристая Андреевская звезда размером с небольшое блюдце.

Я невольно подтянулся, примеривая измайловский мундир на себя.

И тут меня дернули за рукав. Медленно, не выходя из роли, повернулся и пару секунд узнавал.

— Вот и верь ему после этого! — раздосадовано всплеснула она руками. — На пустой лестнице! Прошел мимо и не заметил! А потом и не сразу узнал! — теперь правая рука грозно уперлась в бок. — А ведь какие песни пел, какие комплименты говорил! Феей своих снов называл! И ведь чуть не поверила!

Я покраснел. Немного, самую малость.

— Позвольте, сударыня, — вальяжно начал я, выдвинув вперед подбородок, — понимаю, нет ничего удивительного в том, что меня вы знаете. Но вы мне не были представлены.

Ее глаза весело блеснули, и она моментально включилась в игру:

— Софья Ивановна мы, — жеманно протянула она и попыталась изобразить книксен.

Я снисходительно покачал головой.

— А ведь я волновался за вас, любезная Софья Ивановна. Переживал. Вы такая шебутная, — и уточнил светским тоном, — приводов в милицию больше не было?

Она аж задохнулась от возмущения:

— Да я только один раз… И то – случайно! — осеклась, прищурившись, — а откуда ты знаешь?

— Догадаться-то, сударыня, было не сложно, — словно извиняясь, развел руками, — достаточно с вами переговорить.

— Наглый мальчишка!

Я победно ухмыльнулся:

— Так-с, полагаю, что врачебный долг неотложно зовет вас в пятнадцатую квартиру? Ну-с, тогда не смею больше вас задерживать, ma gentille Софья Ивановна.

Четко выверенный наклон головы, звонкий щелчок каблуками, чтоб эхо загуляло по подъезду… Эх, вот щелчок-то у меня и не получился!

Софья зловредно заулыбалась, и на щечках прорисовались запавшие в мое сердце ямочки.

— Кхе… Потренируюсь, — согласился я и окинул ее оценивающим взглядом, — а загар тебе к лицу.

Она протянула руку и потрепала меня за вихры на макушке.

— Муррр, — сказал я.

— Подрос, больной, — констатировала, отпуская, — на человека стал походить, а не на тощего синюшного цыпленка. Головушка, правда, все также бо-бо. Но, есть, есть в твоем варианте безумства что-то… запоминающееся.

Я промолчал, улыбнувшись, и разговор засох.

— Ну… — неуверенно сказала она, когда молчание стало неприлично затягиваться, — иди уж.

— Удачи, — кивнул я и продолжил спуск.

В ней много, очень много жизни. Бурная река жизни, и в эти воды щедро брошено искрометного авантюризма. Встречи с ней освежают. Да, был бы я лет на десять старше… Нет, как жена – это экстрим высокого градуса. В этом потоке живой воды можно захлебнуться. А вот освежающие встречи… Недаром же у меня каждый раз при встрече с этой женщиной вскипают опасные желания и грезятся бессонные ночи.

И тут я испытал жгучий стыд.

"Боже, — подумалось мне. — Какие же мы, мужчины, все же животные".

"Ну да ладно, ладно, тебе…— неожиданно внутренний голос раздвоился, и в нем появились тягучие адвокатские нотки. — Да даже не успел подумать ни о чем таком. Может, я дружеские посиделки имел ввиду"?

"Кого ты хочешь обмануть? Себя? — глумливо вопросило мое первое "я". — А то я не знаю, что именно ты имел в виду".

— Тьфу на вас, — выругался я вслух и потянул на себя дверь парадной, — о деле надо думать, о деле.

Суббота, 08 октября 1977, день

Ленинград, Красноармейский пер.

Гадкий Утенок подловила меня на большой перемене, на выходе из столовой. Тут было людно, но ее это не остановило. Она, как я уже заметил, не стремилась казаться, а предпочитала быть, и эта искренность подкупала. Вот и сейчас она не пыталась натянуть на лицо несерьезную улыбку, а честно побледнела, отчего темные, почти черные глаза стали казаться еще больше.

— А ты сегодня вечером занят? — пока она произнесла эту немудреную фразу, голос ее пару раз подломился. — Пошли сегодня в кино?

— А на что? — я невольно заговорщицки понизил голос.

— В "Космонавте" новый фильм. "Служебный роман", с Алисой Фрейнлих, — то, что я не отказал с ходу, ее чуть успокоило, и вот теперь она робко улыбнулась.

— О! — я быстро прикинул расклад: старшая Тома больна, у Яськи – шахматный турнир до воскресенья, Зорька… Нет, Зорьку лучше не трогать – она сейчас как чуть слышно потикивающее взрывное устройство, может рвануть в любой момент, и будущий эпицентр взрыва следует обходить по широкой дуге. К тому же смелость Утенка заслуживает уважения, а пропустить премьеру такого фильма…