Квентин Тарантино: Интервью

КТ: После «Бешеных псов» мне предлагали поставить обе эти картины. Продюсеры, которым принадлежали права на постановку «Прирожденных убийц», — до тех пор, пока их не приобрел Оливер Стоун, — изо всех сил старались уговорить меня взяться за проект. У Тони Скотта и Билла Ангера были права на «Настоящую любовь». Я убедил Тони снимать его, и Билл только спросил: «Слушай, Квентин, ты не хотел бы снять его в завершение темы „Бешеных псов“?» Я ответил: «Нет». У меня не было желания делать ни тот, ни другой фильм, поскольку каждый из этих сценариев писался с расчетом на то, что это будет моя первая картина, а к тому времени я уже поставил свой первый фильм. Я не хотел возвращаться к старому материалу. Я думал о них как о прежних подружках — я любил их, но уже не хотел на них жениться. Я счастлив тем, что первым до экрана дошел именно тот сценарий, который поставил я сам.

ГФ: Как вы изначально позиционировали себя в киноиндустрии?

КТ: Когда я писал эти вещи, я не имел никакого отношения к киноиндустрии. Со временем я перебрался в Голливуд и завел несколько работающих в кино друзей. Один из них — Скотт Шпигель, который писал сценарий для фильма Клинта Иствуда «Новичок». Ему звонили с заказами на новые работы, но у него не было времени, и он предлагал мою кандидатуру. Так, разослав сценарии «Настоящей любви» и «Прирожденных убийц», я мало-помалу начал отшлифовывать подбрасываемые мне диалоги.

ГФ: Вы говорите, что вы не писатель, однако изложение в ваших сценариях отличают тщательно выстроенный сюжет и завидная образность. Вы очень быстро и ловко задаете характеры.

КТ: Отбросив ложную скромность, скажу: я очень хороший сценарист, но я всегда думаю о себе как о режиссере.

ГФ: В сценарии «Прирожденных убийц» у вас расписаны все положения камеры, так что совершенно ясно, что вы планировали снимать этот фильм самостоятельно. Я вспоминаю Кена Рассела, который говорил, что его приводит в бешенство, когда в сценарии прописано, где надо располагать камеру.

КТ: Писать для кого-нибудь и для себя — это большая разница. Я не в обиде на сценаристов, но, если бы я был полноценным писателем, я писал бы романы.

ГФ: Вы рассказывали о режиссерах, творчество которых повлияло на вас. Среди них Сэмюэл Фуллер, Дуглас Серк, Жан-Пьер Мельвиль. А оказало ли на вас влияние творчество каких-нибудь сценаристов или романистов?

КТ: Думаю, Роберт Таун — один из тех сценаристов, чья репутация вполне заслуженна. Я также поклонник Чарльза Б. Гриффита, писавшего для Роджера Кормана. Но большинство моих кумиров — писатели. Когда я писал «Настоящую любовь», я находился под влиянием Элмора Леонарда. В сущности, я пытался написать как бы роман Элмора Леонарда в виде фильма. Не берусь судить, хорошо это или плохо.

ГФ: А как насчет писателей более давнего времени? Не построен ли сценарий «Криминального чтива» по модели романов Кейна, Чандлера и Хэммета?

КТ: Не знаю, насколько на меня повлияли эти парни, но я читал их всех, и они мне нравятся. В основе «Криминального чтива» лежала идея сделать фильм а-ля «Черная маска» — нечто вроде старого журнала детективных рассказов. Но я только что закончил сценарий, и он совсем не похож на него, он как-то ушел в другую сторону. Два других писателя, от которых я без ума, — это Бен Хект и Чарльз Макартур, оба они также сценаристы и драматурги. На первой странице «Криминального чтива» я описываю двух персонажей, говорящих «в скорострельной манере, как в „Его девушка Пятница“».

ГФ: Как развивается сюжет вашего сценария?

КТ: В развитии сюжета я больше всего люблю эксперимент. Я всегда заранее знаю структуру сюжета и все «отчего» и «почему», когда начинаю писать. Однако всегда остаются некоторые недостаточно освещенные вопросы и идеи, которые мне хотелось бы проработать. Я не знаю, насколько это будет полезно, но я хочу попытаться прояснить их. Когда я начинаю писать, я даю волю персонажам. Если вы прочтете мои сценарии, то увидите сплошные диалоги. Я никогда не ходил ни на какие сценарные или писательские курсы, но я учился актерскому мастерству около шести лет и подхожу к процессу написания сценария, как актер подходит к исполнению роли.