– П-ф-ф, тебе необязательно называть ублюдка Дельгадо отцом, ты не одна из нас. – злость на неё переходит границы дозволенного. Меня передергивает от мысли, что Джудит мнит себя пленницей, хотя она никто иной, как палач. – Ты не одна из тех, кого заставляют это делать.
Девушка отворачивается, убирая инструменты в чемоданчик, и шепчет:
– Я не поэтому называю его отцом.
Секундное непонимание.
– Что?! – выкрикиваю я.
Джудит поворачивается и, смотря мне прямо в глаза, говорит:
– Дэвид Дельгадо и есть мой отец.
Сказав это, она так быстро исчезает из камеры, что я не успеваю поднять челюсть с пола и переспросить правильно ли я поняла.
Та, у кого я хотела просить помощи, носит фамилию моего мучителя.
Не лучший расклад.
Глава седьмая
Чертова музыка!
Ненавижу её!
Я проснулась ещё до того, как она начала поднимать сонных мух с их белоснежных кроватей. Я думала. Слишком много и обо всем. Вспоминала родителей, которые, я искренне надеюсь, продолжают жить без меня. Размышляла о том, удалось ли маме заключить новый контракт о поставке её прекрасных цветов. Думала о папином ребенке, ведь получается, что у меня есть маленький братик или сестренка. Я никогда не рассматривала папиного ребенка с такой стороны. А сейчас я желаю его наследнику только счастья и здоровья. И его новой жене тоже. Сегодня, находясь сама с собой, я рассуждала о том, что папа не просто так ушел от мамы, на то скорее всего были причины, которые я знать не хочу. Думаю, это к лучшему. Моя мама прекрасная женщина, и я желаю ей встретить мужчину, который бы ценил её по достоинству. А она, бесспорно, это заслуживает. Я думала о дяде. Он, как и я, в один из дней ушел из дома и больше не вернулся. Уверена, мама будет думать, что это какой-то злой рок, что-то ужасное творится с нашей семьей, возможно, даже нечто потустороннее. Но я надеюсь, она никогда не узнает, что у этого рока есть имя – Дэвид Дельгадо. Хочу, чтобы и мама, и папа оставались в неведении и никогда не узнали, что случилось со мной и с дядей Эрном. Узнай родители, то они начали бы винить во всем себя. Ведь цепочка трагедий нашей семьи началась, когда они потеряли надежду на зачатие ребенка и отправились к ведунье-гадалке-ворожее, а попали к ещё одной поехавшей на всю голову Дельгадо. А также я рассуждала, что в ку-ку семейке нарисовался ещё один человек – Джудит. Теперь мне понятно, почему её имя тоже начинается на Дж. У этих ублюдков фетиш такой.
Также я думала о всех нас, о тех, кто сидит в стеклянных клетках и скорее всего уже никогда не увидит солнечного света. Жаль, что я не оказалась обезьяной, которая смогла вычислить код и сбежать из этого места. Печально то, что я обычная посредственная обезьянка, которая будет сидеть тут, искать выход, но никогда его не найдет. Раньше я всегда думала, что в какой-то степени я особенная. Наверное, каждый из нас хотя бы раз в жизни рассуждал: "Я это делаю лучше, а вот это хуже". Сказать честно, я думала, что я лучше по многим фронтам. Не только я, но и моя жизнь. Но ведь нет.
Я не лучше. И не хуже.
Я обычная, посредственная, средняя.
Кто все эти люди? Да, я понимаю, они подопытные, каждый из них зачем-то да понадобился Дельгадо, я также понимаю, что сопровождающие – это роботы, запрограммированные на одно – служение горе-Доктору. Но я не понимаю другого, а точнее, людей, которые
Рэй и Коди. Чем их напичкали? Как от этого избавиться? И возможно ли это? Об этом я думала очень долго. Вспоминала всё, что связано с сопровождением. То, как они стоят, они почему-то всегда молчат, (вы видели хотя бы единожды полностью молчаливый коллектив? Конечно нет) они что, потеряли способность говорить? Дельгадо вырезал им языки? И они все уходят раз в сутки и, если понять по распорядку дня, то их нет примерно четыре часа. Они спят в это время? Если да, то где? На черном уровне? Или есть ещё какое-то место, о котором я даже не подозреваю?
Джервис, могу сказать, что ему немного, совсем чуть-чуть, но повезло. У него вновь появилась рука. И он, как и я, уже побывал за черной дверью. Что там делали с ним? Пытали? Мучили, издевались? Мне жаль, что он опять из-за меня попал в переделку. Джервис снова под перекрёстным огнем.