Квартира (рассказы и повесть)

Нохрин даже рассмеялся, до того ему показался несерьёзным и наивным довод Сергея.

— Мы тебе справку дадим, сессию перенесут, — сказал он, торжествующе поглядывая на Долбунова. — Верно, Андрей Андреич?

Долбунов кивнул:

— Это пустяки. Я сам через управление договорюсь.

— Да такого передовика без экзаменов переведут! — распаляясь от этой, как ему казалось, счастливой идеи, воскликнул Нохрин. — Мы такое письмо сочиним, сразу диплом дадут!

Долбунов, усмехаясь, хлопнул ладонью по столу.

— Давай, Метёлкин, кончай ломаться, как песочная барышня. Другой бы уже давно дома чемоданы складывал, а ты…

Сергей решительно поднялся, надел каску. Долбунов протянул ему руку, думая, что тот согласился, но Сергей упрямо замотал головой:

— Нет, Андрей Андреевич, никак не могу. Не сердитесь, не обижайтесь, не могу — и всё.

Рука Долбунова повисла в воздухе, пальцы вдруг сжались в кулак, и кулак, словно гиря на пружинах, ринулся к столу, остановился, не дотронувшись до столешницы, и снова взлетел кверху. Растопыренные пальцы метнулись в сторону Киндякова.

— Никанорыч, готовь протокол, отберём у него квартиру. Раз он так, то и мы. Ему, понимаешь, и премии, и первое место, и квартиру, и ясельки, и жену в управление, а когда его, понимаешь, попросили, он, понимаешь, не может. — Разгневанный, он закричал не глядя на Сергея. — Ты что же думаешь, всё тебе, только тебе, а как коснётся для организации — в сторону? Я же знаю, почему он не хочет ехать. Халтура у него, понимаешь, очень выгодная, вот и выкобенивается. Так вот, знай, Метёлкин, организация любит взаимность. Она тебе, а ты — ей. Вот так. Или кончаешь валять дурака и едешь, или отбираем кооператив. Пока не поздно. Ну?

Сергей оторопел от такого оборота разговора. В растерянности постоял он некоторое время, переминаясь с ноги на ногу и глядя лишь на Киндякова, ища в нём защиту и поддержку. Но тот, тяжело вздохнув, сказал, сурово кривя рот:

— По-моему, дурочку порешь, Метёлкин. Сам себя даёшь в обиду. Тебе предоставляют возможность во всесоюзном, можно сказать, масштабе, а ты отвиливаешь. И нас подводишь. Ну сам посуди, кого мы пошлём? Мартынюка? Кузичева? Так что, ей-богу, квартиры тебе лишиться — пара пустяков.

Машинально сняв каску, Сергей помахивал ею, борясь с желанием запустить в графин с пожелтевшей водой, стоявший на краю стола. Но как ни досадно было, как ни нелепо было срываться сейчас в какой-то неведомый Череповец, а ничего другого не оставалось, и Сергей, напялив каску, проворчал:

— За горло взяли.

— Ну, коли просто так не понимаешь, приходится брать за горло. Иначе с вашим братом не договоришься, — полушутя-полусерьёзно сказал Долбунов и, подмигнув Нохрину, с облегчением рассмеялся: — Зарылся в свою квартиру, а там, может, мировая слава ждёт.

— Всё, Метёлкин, бегом в трест! — тоже смеясь, скомандовал Нохрин.

— Ладно, — буркнул Сергей и, уже выходя из кабинета, поймал на себе укоризненный взгляд Киндякова — тот покрутил своим кургузым пальцем возле виска: дескать, это надо же быть таким ненормальным…

Новость, которую принёс Сергей, сильно огорчила Надюху, у неё даже разболелась голова, но потом, у профессора, постепенно войдя в работу, она приободрилась и даже снова замурлыкала какую-то песню.

— А может, это и ничего, — сказала она, когда они передвигали в кабинете диваны. — Командировочные получишь, среднесдельный тариф будет идти, а там, в Череповце, глядишь, и премию отхватишь, поездка и оправдается…

Ещё сильнее, чем Надюху, новость эта огорчила Христину Афанасьевну. Больше всего её беспокоил кабинет: "Как же быть, когда вернётся Андрей Леонидович? Не может же он сидеть в Москве целый месяц, это же абсурд!" Тогда решено было всем, работникам и хозяевам, немедленно взяться за кабинет.

Намахавшись кистью чуть ли не до полного онемения рук, Сергей отлакировал по второму разу потолок. Затем вместе с Надюхой они поклеили обои в тех местах, где должны были встать книжные шкафы, передвинутые теперь на середину кабинета и накрытые полиэтиленовой плёнкой. Простенки и полосы над окнами и дверью Надюха сможет доклеить и одна. Александр помог расставить шкафы по местам, и хозяева, включая Христину Афанасьевну и Павлика, принялись таскать из маленькой комнаты и коридора книги, заполнять ими шкафы. У Александра был составлен чёткий план, и он строго следил, чтобы порядок расположения книг, установленный много лет назад, не нарушался.

Надюха заклеивала обоями простенки, Сергей взялся красить панели в коридоре. Возле него то и дело кто-нибудь проходил: то шлёпающий тапочками Александр, то лёгкой походкой, почти неслышно Наталья, то посапывающий Павлик.

Совершив очередной рейс, Павлик подошёл к Сергею, стал внимательно следить за тем, как Сергей красит.

— А можно, я попробую? — показал он на каток.

— Попробуй.

Сергей дал ему каток, и Павлик, счастливый, принялся катать сверху вниз по стене. Христина Афанасьевна, возвращавшаяся из ванной в кухню, застрожилась:

— Павлик, не мешай дяде Серёже работать.

— Ничего, ничего, — сказал Сергей.