Квартеронка

Еще несколько лет назад численность французского и американского на— селения была примерно одинакова. Теперь англо-американский элемент явно преобладает и быстро поглощает все остальное. Со временем ленивый креол должен будет, как видно, уступить свое место более энергичному американ— цу — иными словами, Новый Орлеан американизируется. Прогресс и цивилиза— ция от этого выиграют, хотя, быть может, на взгляд ревнителей сентимен— тальной школы, в ущерб поэтическому и живописному.

Итак, Новый Орлеан распадается на два совершенно не схожих между со— бой города. И в том и в другом имеется своя биржа, свой особый муниципа— литет и городские власти: и в том и в другом есть свои кварталы богачей и любимый проспект, или променад, для щеголей и бездельников, которых немало в этом южном городе, а также свои театры, бальные залы, отели и кафе. Но что всего забавнее— — достаточно пройти несколько шагов, и вы уже переноситесь из одного мира в другой. Пересекая Кэнел-стрит, вы как бы попадаете с Бродвея на парижские бульвары.

И по своим занятиям жители этих двух кварталов резко отличаются друг от друга. Американцы торгуют предметами первой необходимости. Это вла— дельцы складов продовольствия, хлопка, табака, леса и всевозможного сырья. Тогда как предметы роскоши — кружева, драгоценности, туалеты и шляпки, шелк и атлас, ювелирные изделия и антикварные редкости — прохо— дят через искусные руки креолов, унаследовавших сноровку и вкус своих парижских предков. Во французском квартале немало и богатых виноторгов— цев, составивших себе состояние ввозом вин из Бордо и Шампани, ибо крас— ное вино и шампанское особенно щедро льются на берегах Миссисипи.

Между двумя этими нациями идет глухое соперничество. Стильный, энер— гичный кентуккиец делает вид, что презирает веселых, легкомысленных французов, а те, в свою очередь — особенно старая креольская знать, — смотрят свысока на чудачества северян, так что стычки и столкновения между ними не редкость. Новый Орлеан по праву может именоваться городом дуэлей. В разрешении вопросов чести кентуккийцы встречают в креолах дос— тойных противников, не уступающих им ни в мужестве, ни в искусстве. Я знаю немало креолов, имеющих на своем счету несметное число дуэлей. Оперная дива или танцовщица в зависимости от своих достоинств или, вер— нее, недостатков сплошь и рядом становится причиной десятка, а то и больше поединков. Маскарады и балы квартеронов тоже часто служат ареной ссор между разгоряченными вином молодыми повесами — завсегдатаями подоб— ных увеселений. Словом, не думайте, что жизнь в Новом Орлеане бедна приключениями. К этому городу меньше всего подходит эпитет «прозаичес— кий».

Но такого рода мысли не шли мне на ум, когда я направлялся к банкирс— кому дому Браун и Кo. Голова моя была занята другим, и я с бьющимся сердцем невольно все ускорял и ускорял шаг.

До банка было довольно далеко, и я мог на досуге взвесить все возмож— ности. Если письмо и перевод прибыли, я сразу же получу деньги, и, как я полагал, сумму достаточно крупную, чтобы выкупить свою невесту-невольни— цу. Ну, а если нет, что тогда? Ссудит ли меня Браун деньгами? И каждый раз на этот вопрос отвечало тревожное биение сердца. Положительный или отрицательный ответ означал для меня жизнь или смерть.

И все-таки я был почти уверен, что Браун меня выручит. Неужели широко улыбающееся лицо добродушного Джона Буляnote 24 вдруг омрачится и я услышу суровый отказ? Я не мог себе этого представить. Слишком многое зависело от его ответа. И потом, он ведь может не сомневаться, что деньги будут возвращены ему не далее как через несколько дней, даже, возможно, через несколько часов. Нет, он не откажет! Что значит для него, человека, во— рочающего миллионами, ссуда в пятьсот фунтов! Он, конечно, не откажет. Не может отказать.

Переступая порог дома, хозяин которого ворочал миллионами, я был ис— полнен самых радужных надежд, а уходил от него с горьким разочарованием. Письмо еще не прибыло, и Браун отказал.

Я был молод и неопытен и не знал ни корыстного расчета, ни холодной учтивости делового мира. Что банкиру моя неотложная нужда? Что ему мои горячие просьбы? Открой я ему, почему и для какой цели мне понадобились деньги, это ничего бы не изменило. Он отказал бы мне с той же холодной улыбкой, даже если бы от его ответа зависела моя жизнь.

Стоит ли передавать во всех подробностях наш разговор? Он был доста— точно краток. Мне с вежливой улыбкой сообщили, что письмо еще не получе— но. А когда я заикнулся о займе, со мной не стали церемониться. Добро— душная улыбка мигом сошла с кирпичной физиономии Брауна. «Нет, так дела не делаются. К сожалению, ничем не могу помочь». И это все! По его тону я понял, что беседа окончена. Я мог бы умолять. Мог бы открыть ему, для чего мне нужны деньги, но лицо Брауна не располагало к откровенности. Впрочем, это и к лучшему. Браун только посмеялся бы над моей сердечной тайной, и сегодня же весь город смаковал бы за чашкой чая забавную исто— рию.