Квантовая ночь

— Верно, — согласилась Диккерсон. — Я имела в виду канадскую «Нешнл Пост». Однако факт остаётся фактом: правда ли, что каждый аспект ваших сегодняшних показаний окрашен вашим желанием видеть в своём деде невинную жертву обстоятельств?

— Мои исследования широко цитируются, — сказал я, чувствуя себя так, будто деревянный пол свидетельской скамьи раскалывается подо мной, — и, в свою очередь, опираются на классические работы Клекли и Милгрэма.

— Однако, в отличие от них, вы пришли в эту область, имея собственные планы, не так ли?

Казалось совершенно бесполезным напоминать, что Стэнли Милгрэм происходит из семья евреев, погибших в Холокосте — что его работа посвящена попыткам найти смысл в бессмысленном, постичь необъяснимое, понять, каким образом нормальные люди в здравом уме могут делать такие вещи с другими мыслящими, чувствующими существами.

— Я не стал бы так утверждать, — ответил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Нет, — отозвалась Белинда Диккерсон, снова глядя на мужчин и женщин на местах присяжных, которые все как один сосредоточенно внимали происходящему. — Уверена, что нет.

* * *

Судья Кавасаки, наконец, объявил перерыв, и я вышел из зала суда с вновь заколотившимся сердцем — чувство, которое, принимая во внимание моё прошлое, я терпеть не мог. Хуан Санчес собирался обедать с Девином Беккером, но я сомневался, что они обрадовались бы, если бы я к ним присоединился. Я вышел под дневную жару на дрожащий над асфальтом парковки горячий воздух, трясущейся рукой вставил блютус-ресивер в ухо и позвонил сестре в Калгари. Раздался гудок, потом женский голос произнёс:

— Моррел, Томпсон, Чандлер и Марчук.

— Хизер Марчук, пожалуйста. — Брак моей сестры распался много лет назад, задолго до моего, но на профессиональном поприще она всегда пользовалась девичьей фамилией.

— Могу я спросить, кто ей звонит?

— Её брат Джим.

— О, мистер Марчук, здравствуйте. Вы в городе?

Обычно я довольно хорошо запоминаю имена и, думаю, если бы не был так взбудоражен, то вспомнил бы, как зовут секретаршу. Я даже вспомнил, как она выглядит — миниатюрная блондинка в круглых очках.

— Нет. Хизер на месте?

— Я сейчас вас переключу.

Я видел, как дородный детина пялится на меня — вероятно, репортёр в надежде на интервью. Я повернулся и быстрым шагом пошёл прочь.

Мы с сестрой общаемся пару раз в месяц — чаще ей Густав не позволяет — но всегда по вечерам; она была явно удивлена тем, что я позвонил среди рабочего дня.

— Джим, у тебя всё в порядке? Ты где?

На первый вопрос я утвердительно ответить не мог, поэтому перешёл сразу ко второму.

— В Атланте.

Хизер слишком хорошо меня знала.

— Что-то не в порядке. Что?

— Ты знала, чем занимался дедушка Кулик во время войны?

Секундная пауза. Где-то далеко — там или здесь, я не мог определить — выла сирена.

— Что за чёрт, Джим?

— Прости? — Вопрос, не извинение.

— Что за чёрт? — повторила она.

— Ты о чём?

— Джим, если это какая-то дурацкая шутка…

— Я не шучу.

— Ты прекрасно знаешь, чем он занимался во время войны в том лагере.

— Ну, теперь-то я знаю, — сказал я. — Узнал сегодня. Я давал показания как свидетель-эксперт на том процессе, про который тебе рассказывал. И прокурор вывалил на меня эту новость.

— Это не новость, Бога ради, — сказала Хизер. — Об этом стало известно много лет назад.

— Почему ты мне не рассказала?

— Ты рехнулся? Мы все об этом знали.

В голове у меня плыло.

— Я этого не помню.

— Серьёзно?

— Серьёзно.

— Джим, послушай, у меня встреча с клиентом через… чёрт, я должна бежать прямо сейчас. Я не знаю, что тебе сказать, но обратись к кому-нибудь, хорошо?

4

После утреннего потрошения я был бы рад отправиться домой, но когда судья объявлял перерыв, мисс Диккерсон дала понять, что со мной ещё не закончила. Не найдя веганских блюд в кафетерии суда, я решил остановиться на упаковке салата и чашке чёрного кофе.

Фейерверк начался сразу же, как только слушания возобновились.

— Возражение! — вставая, заявил Хуан в ответ на новый вопрос Диккерсон об истории моей жизни. — Эти раскопки не имеют ни малейшего отношения к вопросу о приговоре Девину Беккеру.

Диккерсон развела руками, поворачиваясь к погружённому в раздумья судье.

— Ваша честь, это первый раз, когда метод мистера Марчука применяется в суде. С разрешения суда, представляется весьма важным тщательно исследовать все возможности для предвзятости или предубеждений, которые могут повлиять на результат — даже такие, о которых он сам не имеет понятия.

— Очень хорошо; возражение отклоняется. Однако не забредайте слишком далеко.

— Разумеется, ваша честь. — Она снова повернулась ко мне. — Мистер Марчук, сэр, каково ваше отношение к смертной казни? — Я заметил, как стиснулись широкие челюсти Хуана.

— Я против неё.

Диккерсон кивнула, словно ничего другого и не ожидала.

— Ранее вы сказали нам, что вы канадец, а у наших северных друзей смертной казни нет. Ваше неприятие базируется лишь на вашем гражданстве, как, к примеру, любовь к хоккею или кленовому сиропу?

— Нет, оно имеет философское обоснование.