Квантовая ночь

Вообще-то до самого последнего времени в Канаде было гораздо более консервативное руководство, чем в Штатах. Когда в 2006 году премьером стал Стивен Харпер, в Белом доме сидел Джордж Буш, и либеральными канадцами – в основном населяющими университетские кампусы – Харпер воспринимался как меньшее из двух зол. Но когда в Штатах избрали Барака Обаму, лидер Канады оказался куда более правым политиком. Харперу удавалось удерживать власть почти десятилетие, однако сейчас Канадой управляла коалиция меньшинства[4], сформированная Либеральной партией и социалистами Новой Демократической.

– Типа того, – ответил я, хотя подозревал, что её понимание термина «социализм» отличается от моего. Я протянул ей американскую пятёрку, забрал свою канадскую банкноту и сдачу и взял свой «поп», или «соду», или как ещё они здесь называют кока-колу.

Это был мой первый приезд в США, с тех пор как Квинтон Кэрроуэй стал президентом, и я был удивлён тем, что из громкоговорителей снова постоянно звучат предупреждения о террористической угрозе: при Обаме они было исчезли, но сейчас вернулись с новой силой. Раньше они неизменно формулировались как «Министерством внутренней безопасности объявлен оранжевый уровень угрозы» – что было лишь наполовину эффективно, потому что приходилось запоминать коды, чтобы знать, что оранжевый – это новый чёрный, то, чего, как предполагалось, белый человек боится больше всего, состояние в шаге от неминуемого нападения. Новая версия предупреждения, транслируемая примерно раз в три минуты, была сформулирована более прямолинейно, и, если я не ошибаюсь, голос был узнаваемым президентским баритоном: «Будьте бдительны! Вылазка террористов может произойти в любой момент».

И если говорить о пропаганде… несмотря на то что в Атланте также располагалась штаб-квартира «Си-эн-эн», когда я пришёл в зону выдачи багажа, на огромных телевизорах, свисающих повсюду с потолка, как бульдозерные ковши, был сплошной «Фокс ньюс». Оруэлл был прав, когда говорил, что контролирующие мышление сообщения будут закачиваться в голову двадцать четыре часа в сутки посредством телеэкранов, и он сразу узнал бы их в телевизорах аэропорта, которые невозможно выключить. Что привело бы его в изумление, так это то, что миллионы людей добровольно включают их и смотрят у себя дома, часто по многу часов кряду.

Я узнал Мегин Келли, хотя обычно видел её лишь в сатирических клипах на «Дэйли шоу».

– Но послушайте, – говорила она, – это ведь установленный факт, что тот парень находился в нашей стране нелегально.

– И должен был заплатить за это жизнью? – сказал мужчина – сразу видно, сегодняшний либеральный жертвенный агнец.

– Я этого не говорила, – ответила Келли. – Очевидно, что те трое действовали ненадлежащим образом.

– Да что вы говорите? – удивился мужчина. – Ведь они сделали в точности то, что намеревался сделать губернатор Макчарльз, разве нет?

– О, перестаньте! – вмешалась другая женщина. – Губернатор Техаса имел в виду лишь…

– Весь смысл Закона Макчарльза, – прервал её мужчина, – состоит в провоцировании таких нападений. Переопределение убийства как «причинение смерти легально проживающему лицу»! Что это, если не сигнал каждому гопнику, что полиция будет смотреть в другую сторону, если иммигранта без документов почему-то найдут мёртвым?

– Смысл закона в том, – ответила женщина, – что нелегальные иммигранты не могут обманывать закон и в то же время ожидать защиты с его стороны.

– Да боже ж ты мой! – воскликнул мужчина, лицо которого уже начало краснеть. – Макчарльз готовит почву для погромов!

Я схватил свой чемодан и пошёл искать такси, радуясь, что оставляю спорящих в телевизоре позади.

* * *

Я узрел чудовище.

Во всяком случае, одно из них. Согласно обвинительному акту – их было шестеро, девять – если верить «Хаффингтон пост», которая утверждала, что ещё трое служащих исправительной колонии, которых должны были обвинить, избежали преследования. Но этот, по общему мнению, был их главарём: Девин Беккер был тем, кто подбил остальных охранников, и единственным, кто на самом деле кого-то убил.

– Тридцать минут, – сказал здоровяк-сержант, глядя, как Беккер устраивает своё долговязое тело на металлическом стуле. Ирония момента не прошла мимо меня: теперь Беккер сам находился под опекой тюремного охранника. Quis custodiet ipsos custodes? Действительно: кто надзирает за надзирателями?

У Беккера были высокие скулы, и вес, потерянный им с тех пор, как было записано печально известное видео, сделал их ещё более заметными. То, что обтягивающая их кожа была бледного белого цвета, лишь добавляло его образу жути; наденьте на него чёрный капюшон, и он сможет играть в шахматы с человеческой душой[5].

– Вы кто? – спросил он, слегка растягивая гласные на южный манер.

– Джим[6] Марчук. Я психолог из Университета Манитобы, в Виннипеге.

Беккер скривил верхнюю губу.

– Не желаю участвовать ни в каких экспериментах.