Квадратное колесо Фортуны

Немецким герр Майрановски владел в совершенстве и теперь занимал крупный пост в известнейшем германском электронном концерне. От лица этого монстра Гришка сделал мне фантастическое предложение. Мы заключили договор и наконец-то занялись делом. Не прошло и полугода, как на нас вышла корейская электронная фирма, а вслед за ней и Костя пробил для нас крупный американский грант. Столь неожиданно пролившийся золотой дождь не вскружил мою голову, и мне достало ума не утопить деньги в прорве финансовых пирамид, а закупить современное оборудование, так что из дефолта мы вышли почти без потерь, но вполне современной лабораторией европейского уровня. Я защитил докторскую, издал монографию и стал замом директора института по науке, сохранив за собой и лабораторию. Теперь я без конца где-то заседал, проводил какие-то переговоры, членствовал и председательствовал в каких-то комиссиях и учёных советах, заведовал кафедрой и читал лекции. Наука отошла на пятый план, и только в сновидениях я ещё проводил бесконечные эксперименты. Покоя не было ни на работе, ни дома. Жена, ставшая «ягодкой опять», изводила капризами и вечной нехваткой денег, балбес сын, разрывавшийся между институтом и какой-то рок-группой, где он на барабане подстукивал идиотским текстам, считая их гениальными, доставлял сплошные неприятности, которые постоянно приходилось улаживать. Я чувствовал смертельную усталость и с радостью принял приглашение сделать доклад на конференции в крупном сибирском научном центре. Желание отдохнуть было столь велико, что я вылетел на конференцию за два дня до её начала. Всё произошло так, как и должно было произойти: мы чудом сели на каком-то промежуточном аэродроме и полтора дня ждали, когда за нами пришлют новый самолёт. В гостиницу научного городка, где и должна была проходить конференция, я попал только ночью, за семь часов до начала пленарного заседания. Сонная женщина, представитель оргкомитета, протянула мне регистрационную карточку, которую я машинально заполнил. Женщина бегло просмотрела её, заулыбалась счастливой улыбкой, выдала мне ключ от номера, папку с материалами конференции и стремительно убежала, пожелав спокойной ночи. Я с трудом поднялся в номер. Кружилась голова, звенело в ушах и сердце тяжело ухало в грудине. Сил хватило только на то, чтобы раздеться и повалиться на кровать.

Ровно в семь тридцать зазвонил телефон и приятный девичий голосок, пожелав мне доброго утра, сообщил, что завтрак в ресторане в девять тридцать, а открытие конференции в десять в конференц-зале. Я с трудом поднялся и поплёлся в ванную.

В ресторане уже собрались участники конференции, и практически всех я знал. Одни заседали вместе со мной, других я учил или был у них научным руководителем, те — защищались в моём совете, этим — я оппонировал. Мы здоровались, раскланивались и хлопали друг друга по спинам и плечам, выражая радость от новой встречи. Всё было фальшиво, натужно и мерзко. Мне становилось всё хуже и хуже. Председатель оргкомитета бросился ко мне с объятиями, выражая восторг по поводу моего появления.

— Господа, — закричал он, схватив микрофон, — должен сообщить вам радостную новость: сегодня не только открытие нашей конференции, но и пятидесятый день рождения нашего уважаемого и любимого профессора Малыша!

Все радостно загалдели и кинулись с поздравлениями, из дальнего угла раздалось ненавистное мне «Вау!». Я благодарил, прикладывая руки к бешено скачущему сердцу, но председатель потащил меня на эстраду и сунул в руки микрофон.