Кузница доблести

Дверь камеры распахнулась, и, подняв голову, пораженный Дункан всмотрелся в темноту. Сапоги шагали в темноте и, прислушавшись к походке, он понял, что это не Энис. В темноте его слух стал острее.

Когда солдат приблизился, Дункан понял, что он пришел для того, чтобы мучить или убить его. Он был готов. Они могут делать с ним что угодно – внутри он все равно уже мертв.

Дункан поднял отяжелевшие веки и, открыв глаза с остатками достоинства, которые сумел собрать, увидел того, кто приближался. Он был потрясен, увидев лицо человека, которого он презирал больше всего на свете – лицо Банта из Бариса. Предатель. Человек, убивший двух его сыновей.

Дункан бросил сердитый взгляд, когда Бант сделал шаг вперед с самодовольной ухмылкой на лице, опустившись перед ним на колени. Дункан не понимал, что это существо вообще делает здесь.

«Теперь ты не такой влиятельный, не так ли, Дункан?» – спросил Бант, находясь всего в метре от него. Он стоял, уперев руки в бока – низкий, коренастый, с узкими губами, глазами-бусинками и рябым лицом.

Дункан пытался броситься вперед, желая разорвать его на части, но цепи удержали его.

«Ты заплатишь за моих мальчиков», – сказал он, задыхаясь. В горле у него пересохло настолько, что он не мог выплюнуть слова с тем ядом, с которым хотел.

Бант рассмеялся. Это был короткий, резкий звук.

«Неужели?» – насмехался он. – «Ты доживаешь свои последние минуты здесь. Я убил твоих сыновей и тебя я тоже убью, если захочу. После того, как я проявил преданность Пандезии, я заручился их поддержкой. Но я не буду убивать тебя. Это было бы слишком хорошо. Лучше я позволю тебе гнить здесь».

Дункан почувствовал, как в нем закипает ярость.

«Тогда зачем ты пришел?»

Бант помрачнел.

«Я могу приходить по любой причине», – нахмурился он. – «Или вовсе без причины. Я могу приходить просто для того, чтобы взглянуть на тебя, чтобы поглазеть на тебя, видеть плоды своей победы».

Он вздохнул.

«Но все же у меня есть причины, чтобы навещать тебя. Я кое-чего от тебя хочу. И есть кое-что, что я собираюсь тебе дать».

Дункан бросил на него скептический взгляд.

«Твою свободу», – добавил Бант.

Дункан удивленно посмотрел на него.

«И зачем тебе это делать?» – спросил он.

Бант вздохнул.

«Видишь ли, Дункан», – сказал он. – «Мы с тобой не такие уж и разные. Мы оба воины. На самом деле, ты – человек, которого я всегда уважал. Твои сыновья заслужили смерть – они были безрассудными хвастунами. Но тебя я всегда уважал. Ты не должен находиться здесь».

Он помедлил, рассматривая Дункана.

«Вот что я сделаю», – продолжал Бант. – «Ты публично признаешься в своих преступлениях против народа и убедишь всех жителей Андроса подчиниться правлению Пандезии. Если ты это сделаешь, тогда я позабочусь о том, чтобы Пандезия тебя освободила».

Дункан испытывал такую ярость, что даже не знал, что сказать.

«Ты теперь марионетка в руках Пандезии?» – наконец, спросил он, кипя от гнева. – «Ты пытаешься произвести на них впечатление, показать им, что ты можешь избавиться от меня?»

Бант усмехнулся.

«Сделай это, Дункан», – ответил он. – «Ты никому не поможешь тем, что будешь находиться здесь, особенно самому себе. Скажи Верховному Ра то, что он хочет услышать, признайся в том, что ты сделал, и заключи мир для этого города. Сейчас наша столица нуждается в мире, и ты – единственный, кто может это сделать».

Дункан сделал несколько глубоких вдохов, пока, наконец, не нашел в себе силы для того, чтобы заговорить.

«Никогда», – ответил он.

Бант бросил на него сердитый взгляд.

«Ни ради своей свободы», – продолжал Дункан. – «Ни ради своей жизни, ни ради чего другого».

Дункан смотрел на Банта, удовлетворенно улыбаясь, видя, что Бант покраснел. Затем, в конце концов, он добавил:

«Но будь уверен в одном: если я когда-нибудь сбегу отсюда, мой меч окажется в твоем сердце».

После долгого потрясенного молчания Бант поднялся, нахмурившись, и уставился на Дункана, качая головой.

«Продержись еще несколько дней ради меня», – сказал он. – «Чтобы я был здесь и стал свидетелем твоей казни».

Глава девятая

Диердре гребла изо всех сил рядом с Марко. Вдвоем они быстро плыли через канал, возвращаясь в море, где она в последний раз видела своего отца. Ее сердце разрывалось на части от тревоги, когда она вспомнила последнюю встречу с отцом, его храбрую атаку пандезианской армии, даже несмотря на непреодолимые трудности. Она закрыла глаза и прогнала это видение, начав грести еще быстрее, молясь о том, чтобы он был жив. Диердре хотела только одного: вернуться вовремя, чтобы спасти его или же для того, чтобы, по крайней мере, получить возможность умереть рядом с ним.

Марко рядом с ней греб так же быстро, и Диердре посмотрела на него с удивлением и благодарностью.

«Почему?» – спросила она.

Он повернулся и посмотрел на нее.

«Почему ты присоединился ко мне?» – спросила девушка.

Марко молча смотрел на нее, после чего отвел взгляд.

«Ты мог бы уйти вместе с остальными», – добавила она. – «Но ты этого не сделал. Ты решил пойти со мной».

Марко смотрел прямо вперед, продолжая усердно грести, по-прежнему храня молчание.