Кузьмич

Шорин приехал взвинченный, но считающий, что незаметно. Сказал Жанне, что нас нет, и увлёк меня на улицу. По дороге в Торгпредство рассказал, что встреча с Голландцем прошла остро. Многое ещё надо выяснять, но авантюра рабочая, и он сейчас идёт получать «добро» на продолжение разработки. Через 10 минут он появился и, улыбаясь, пропел: «Они сомневаются, но им тоже очень хочется…» Вдруг лицо Бориса изменилось, он взял меня под руку и тихо сказал: «Немного пройди и незаметно оглянись, там, у входа в Торгпредство закуривает мужчина элегантный и прямой как палка. Чувствуешь, как от него веет опасностью?» Я ничего подобного не ощущал, но как-то неспокойно мне стало. «Известно только, что он руководитель советско-австрийской и советско – немецкой торговых палат, ведёт самостоятельную деятельность, никому не подчиняется, общается только с руководителями советских организаций, к послам ногой дверь открывает. Самсонов больше о нём знает, но говорить на эту тему отказывается. В общем, старайся его избегать, а если столкнёшься, то вежливо, деликатно расскажи ему о нашем проекте, да он и так уже всё знает, но всё равно будет лезть, дружбы добиваться. Обо всех контактах с ним мне докладывай. Будем анализировать, чего он хочет. Звать его между собой будем «дядя». Теперь вернёмся к нашим баранам. Слушай внимательно. Наш голландец не очень-то удивился моему появлению, даже как-то обрадовался вроде. А так как он тканями приторговывает, будем звать его «Ткач». Так вот, Ткач рассказал о том, что его знакомый – начальник базы НАТО под Франкфуртом в беседе за кружкой пива со шнапсом признался, что нуждается в средствах и хотел бы подзаработать, и даже знает как. В рамках программы замены отработавших ресурс двигателей военных самолётов, находящихся на оперативном дежурстве, были поставлены, вероятно, по ошибке или по инициативе немецкой стороны два мотора английский и немецкий. Английский, уже апробированный Пратт энд Уитни и немецкий производства БМВ, прошедший только стендовые испытания. Поставку немецкого движка оформили кое – как, видимо надеясь на удачные полёты и победные отчёты уже по факту. Поэтому начальник решил поставить праттовский, а немецкий списать якобы из-за обнаруженных дефектов и продать. Все бумаги оформить – в его власти. Зная Ткача довольно долго, он предложил ему участвовать в этой афере. Двигатель находится в ангаре на краю аэропорта Франкфурта-на-Майне в местечке Цеппелинхайм. Его можно забрать любым способом. Есть автомобильные подъезды, узкоколейка и даже вертолётная площадка. Соответствующее разрешение на вывоз будет оформлено. Вид транспорта, сроки и размер оплаты надо согласовать. «Ну, как тебе это нравится, Малыш? – как-то грустно и растерянно проговорил Шорин, отхлебнув пивка. – Давай работать. Назначай Лётчику встречу, поужинайте, сыграйте и обсудите в принципе возможность такой сделки с учётом безопасности и размера денежного вознаграждения. Направление доставки – Словакия, конкретное место Лётчик должен назвать сам, если, конечно, его заинтересуют все эти «игры». Словаков беру на себя. Вид транспорта, как ты понял, вертолёт. Все разрешения на полёт остаются за Лётчиком. Чёрт, даже пива больше не хочется. Пойдём в офис, поработаем, возможно, визы немецкие уже подошли. Паспорта с немецкими визами действительно находились у Самсонова, который индифферентно их нам отдал: «План поездок согласуйте с австрийцами, мне доложите, и я в Кёльн своим позвоню, договорюсь». Борис чуть дольше, чем обычно, посмотрел на Илью, но ничего не сказал. Прежде чем пойти пообедать, я зашёл к Рощину, который со своей командой заканчивал план приёмки оборудования. Раздав паспорта, попросил его позвонить Сноу и сообщить о наших планах поездки в Германию. Если он изъявит желание поехать тоже, пусть даёт нам варианты, а Самсонов свяжется с группой проектировщиков и согласует с руководителем бюро дату нашего приезда. Евгений выслушал всё это с понимающей улыбкой и пошёл звонить, а я пошёл домой, но проходя мимо машины, вдруг решил пообедать в городе и заодно связаться с Лётчиком. Вену и всякие ресторанчики я уже знал и выбрал ближайший ресторанчик «Винервальд» на Виднерхауптштрассе. Эти рестораны мы называли куриными, но кроме курицы там были и другие блюда. Я заказал отбивную на косточке с жареной картошкой и луком. Официант принёс также бокал сухого белого Грюнер Вельтлинер, которое мы называли «зелёным». В ожидании стейка я отхлебнул прохладного вина и вошёл в телефонную будку, которая кроме того, что располагалась внутри помещения, закрывалась и позволяла спокойно разговаривать на любые темы без опасения быть услышанным посторонними. Лётчик сразу снял трубку, и мы быстро договорились поужинать через день в небольшом ресторане рядом с нашим клубом с намерением потом разыграть партию. Всё развивалось благополучно, поэтому мясо показалось мягким и вкусным. Несмотря на приподнятое настроение, я отказался от второго бокала и отправился в офис. Там никого не было, кроме Жанны, и она напоила меня кофе, посматривая на меня благосклонно. Мне пришлось изобразить крайнюю занятость и расстаться с опустевшей чашкой, чтобы набросать для Шорина план предстоящей беседы с Лётчиком. По моему мнению, это упрощало и разнообразило общение. Позже Шорин мою инициативу оценил и, прочитав и кое-что добавив, вернул мне записку. «Ехать в Германию надо через неделю. Поедешь с Рощиным на своей машине. Талоны на бензин у тебя есть. Сноу с Рощиным всё подготовят, а мы с Самсоновым набросаем планчик. Завтра, если совпадём по времени, – Борис подмигнул, – вместе пообедаем и обсудим ловлю плотвы в местечке Мархег». На следующий день позвонил Сноу, и мы пригласили его к нам в офис. Австриец немецкого происхождения Сноу оказался мужчиной среднего роста и среднего возраста с живым хитроватым лицом с таким выражением, как будто знает что-то важное, но сказать не может, хотя и хочет. На визитной карточке значилось: директор фирмы «Шольц АГ, оборудование и приборы». Он сказал, что свободен в ближайшие две недели и проектанты готовы нас принять в любое время. Фирма «Тиссенкруппманнекс» готова с нами познакомиться, но время желательно согласовать. Рощин внимательно слушал, изредка кивал головой, обозначая своё согласие. Сноу от нас позвонил на Маннекс. Так он коротко называл немецкого партнёра, что в общении, конечно, было удобнее. Договорились встретиться через неделю. Позвали Самсонова, он связался с проектантами и получил радостное согласие на наш приезд в Кёльн. Я сообщил Шорину о наших договорённостях со Сноу, подкрепив рассказ вошедшим в наш обиход выражением, бессмысленным, однако убедительным: «Всё под контролем» (alles unter der Kontrolle). Все наши немецко говорящие партнёры, поудивлявшись, в конце концов, к нему привыкли. Так наши сограждане применяют в живой беседе крылатые фразы, выдернутые из советских комедий и юмористических литературных произведений и эстрадных сценок.