Кузьмич

При этих словах Кузьмич высунул язык и насупился. Наверное, в течение нескольких веков человечество мечтало поговорить со своими младшими друзьями и наладить сознательные отношения. Однако Бог мудро ограничил общение человека с собакой, разрешив его в рамках взаимной симпатии и внезапной и часто непонятной агрессии. Не редкость, когда собака, которую считают членом семьи, кусает своего хозяина из каких-то для неё высших соображений. И как бы не рассуждали потом люди, они могут только предполагать, что произошло с собакой, и если животное простили, это совсем не значит, что меньший брат о чём-то сожалеет и такой поступок не повторится.

От таких глубоких раздумий я пришёл в себя, когда Борис протянул мне в очередной раз стаканчик: «Так ты понял? Принимай всё как есть, это наша жизнь, никто посторонний не имеет права в неё вмешиваться. Дяди всякие! – плюнул он. – Ещё сниться начнут со своими циркулями!»

«Сноу вышел из клиники и какое-то время работал у Штельце. Мы с ним пару раз ездили в Кёльн и встречались с Францем. Хороший парень, логичный и порядочный. Он, может быть, приедет в Москву, когда будем принимать документацию. Если приедет, сможешь с ним пообщаться, это интересная тема. Самсонов с Рощиным тоже в Кёльн ездили, но проектировщики уже работу закончили, так что напрасно съездили.

Лётчика вспоминаю. Он добротно скроенный мужчина, логичный, мне нравится,– Шорин прищурился. – Что же, один кусок жизни сжевали. Пойдём дальше». Мне почудилась лёгкая грусть в его словах.

ПОСЛЕСЛОВИЕ 4.

Работы на заводе прибавлялось. Мы тоже начали выпускать станочное оборудование с числовым программным управлением, но это были так называемые классические станки на заказ. Наше производство не было приспособлено для изготовления сложных обрабатывающих центров. Но мы с директором усилили технический отдел несколькими профессионалами – электронщиками и строили планы работы на такие предприятия, где требовались станки специального профиля повышенной сложности.

Проект был завершён. Офис в Вене перестал функционировать, все сотрудники вернулись в Союз на свои рабочие места. Рощин работает на новом заводе в качестве главного инженера. Мы с ним иногда перезваниваемся, встречаемся, когда он бывает в Москве. По его рассказам завод принят в эксплуатацию, гарантийная сумма выплачена. В соответствии с заключённым соглашением он выезжал несколько раз в Вену и Кёльн на обучение, но сложные специальные программы нам никто передавать не собирался. «В» в кубе» изредка получал из Минмаша информацию о финансировании закупок за рубежом специальных станков, но это не афишировалось.

Шорин работает в центральном аппарате, как он говорит, чиновником. Особой карьеры не сделал, хотя и пользуется уважением коллег за несгибаемый характер. Мы с ним часто проводим время в кругу наших семей, а также не забываем рыбалку. Несколько раз выезжали на машине на Нижнюю Волгу на остров в районе села Никольское, известное своим пятиглавым собором. Мы его посещали всякий раз, когда проезжали мимо на паром через Волгу. В то время собор был бедноват, обрастал паствой и постройками, да и мы были не особенно зажиточными. Но владели лодкой «Прогресс» с мотором, чешской двухкомнатной палаткой и всеми причиндалами для рыбной ловли. Познакомившись с местным ментом на пенсии, живущем в селе, мы в процессе общения узнали уловистые места и здорово прореживали стаи судаков, щук и жерехов. Повзрослевший Женя, серьёзно относящийся к рыбалке на самой-самой реке, выглядел весьма убедительно, даже мог пнуть в лодке борт, если чуть-чуть проигрывал. Михалыч, как звали аборигена, приезжал пить водку и закусывать, а потом увозил кучу рыбы. Так зарождалась дружба, базирующаяся на предположении, что если у местных будут претензии, то он сам вмешается и всё уладит.

Рыбы было столько, что кроме Михалыча мы одаривали ею весь берег, и ещё надо было постараться, чтобы рыбу взяли. За советом приходили гости, но Борис дал приказ тайн не раскрывать, потому что считал, что они у нас есть.

За два дня до отъезда Михалыч забрал у нас голову судака и заморозил. Мы в день отъезда её забрали и в Москве отдали, чтобы умелец сделал чучело. Теперь голова красуется у Шорина дома на стене. Себя мы тоже не забывали: уха из окуней и судаков, они же горячего копчения, они же жареные. А гарнир – лук с астраханскими помидорами. Михалыч тоже проявлял дружелюбие: фаршированные перцы и баранина разнообразили нашу рыбную диету.

Много было рыбацких моментов и на озёрах недалеко от Москвы, но получая глубинное, идущее от предков удовольствие, мы не забывали вязкое, наносящее душевное беспокойство, присутствие тёмной власти, против которой на нашем уровне бесполезно бороться. Но жизнь, несмотря на многие невзгоды и мучения, обладает и светлой, радостной стороной, поэтому мы в минуты откровения вспоминали Дядю уже как героя триллера и даже посмеивались.