Kuzia succinus

Никодим Эрастович Тулум­басов считался хорошим энто­мологом. Особенно он пре­успел в ортоптерологии, то есть в науке о прямокрылых. К прямокрылым же относятся кузнечики и саранча. Мысль о том, что он упустил возмож­ность изучить живое ископае­мое насекомое не давала ему покоя! Рассказать о том, что произошло с ним прошлой ночью он не хотел: боялся, что коллеги поднимут его на смех. Ехать в Ольховку тоже очень не хотелось — это причинило бы новые огорчения... Нет, на­до забыть всё, что было. Пусть эта янтарная груша уйдёт из памяти, как сновидение.

Тулумбасов решил остаться на несколько дней в городе. Он пошёл на почту и послал Маре телеграмму: «Остаюсь связи экзаменами неделю. Дя­дя Дима».

Но он не прожил в городе и пяти дней. Как раз тогда, ко­гда вернулось свойственное ему ровное и весёлое состоя­ние духа, пришла телеграмма от Мары: «Огород погибает. Помойка зарастает. Теряю го­лову. Мара».

Первая фраза была понят­на. Мария Семёновна вскопа­ла две грядки и засадила их салатом, редисом, морковью и укропом. Никодим Эрастович не раз уже «спасал» огород, собирая с рассады различных гусениц и личинок. Но что означает тревога за помойку? И почему она зарастает? Надо было ехать в Ольховку.

С бьющимся сердцем Нико­дим Эрастович подходил к сво­ему домику. Он отворил скри­пящую калитку и прямо на­правился в огород. Профессор зашёл за угол дома и от удив­ления уронил портфель.

Помойки не было видно под мощной буровато-зелёной ро­щей неведомых растений. Од­ни поднимались тонкими че­шуйчатыми столбиками, дру­гие напоминали пушистые хво­сты белок, третьи торчали го­лыми круглыми рогами с ши­шечками на кончиках ветвей. Профессор замер.

— Это хвощи-каламиты, — шептал он, глядя на столби­ки, — а там... эти пушистые...

  

ну, конечно! Это ископаемый папоротник-сигилярия. А этот куст с шишками — лепидоден­дрон! Самый настоящий! Вот он какой!

 — Посмотри на огород! По­смотри на огород! —услышал Никодим Эрастович за спиной, но он был так изумлён, что ещё минут пять молчал, весь уйдя в созерцание.

—  Огород? — наконец пере­спросил он хрипло.

—  Да, да, огород! — уже сердито повторила Мара.

Профессор со вздохом от­вернулся от чудесной рощи и нагнулся над грядками.

—  Я бы сказал...—протя­нул он, рассматривая изгры­зенные всходы овощей, — я бы сказал, что это похоже на остатки от пира саранчи...

—  Мне от этого не легче! — воскликнула Мара. — Дядя, от­веть прямо, это твоих рук де­ло? Это какой-нибудь твой опыт? Так?

—  Ты думаешь!? — вдруг громовым голосом закричал Никодим Эрастович. — Если я виновен во всём этом, то — чёрт возьми — это замеча­тельно!

4. ЧУДЕСА ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Ученик шестого класса Го­ша Линьков приехал на лет­ние каникулы к бабушке. До­мик бабы Вари стоял бок о бок с дачкой Тулумбасова. Но их участки были до того не схожи, что, казалось, низень­кий синий забор разделяет два разных мира.

Участок Тулумбасова ба­бушка называла «дикообраз­ным». И в самом деле, более колючий, заросший сорняками садик не сразу найдёшь.

А вот у бабы Вари ярко желтели дорожки, синели аню­тины глазки, под окнами ка­чались белые трубочки души­стого табака, зелёная стенка из кустов спиреи отделяла са­дик от профессорских черто­полохов и крапивы.

Гоша был такой маленький и худенький, что бабушка, глядя на него, давала себе клятву к осени раскормить внука до размеров её дородно­го соседа Никодима Эрасто­вича.

Июньским солнечным днём баба Варя послала Гошу в ма­газин за хлебом. Он уже под­ходил к дому, помахивая сет­кой с душистой теплой бухан­кой, как вдруг у самой калит­ки заметил непонятный пред­мет. Мальчик подошёл ближе и разглядел красного с ярко- жёлтым брюхом кузнечика. Удивляли не только окраска, но и размеры насекомого: оно было толщиной в руку и пол­метра в длину.

«А, — подумал Гоша, — это игрушка! Игрушки всегда кра­сят по-дурацки. Мне однажды мама подарила медведя сине­го цвета. А теперь выпустили, значит, кузнечиков цвета по­жарной машины. Наверно, ма­лыш какой-нибудь играл и за­был. Или потерял...»

Гоша протянул руку... но только он коснулся пальцами прохладной спинки, как иг­рушка щёлкнула и прыгнула За забор на участок Тулумба­сова.

«Пружина сработала», — решил Гоша, с сожалением глядя вслед кузнечику. Но искать «механическое насеко­мое» в дебрях чужого сада он не решился.

— А, ладно! — махнул он рукой, направляясь к своей калитке.

Бабушка, нацепив на нос очки, читала свежую газету.

— Гошенька! Внучек! Ты послушай, что пишут-то! Вот и прославилась наша Ольховка!.. Ох, надо пойти поздра­вить Марию Семёновну и Ни­кодима Эрастовича. Смотри-ка!— Она опять схватила га­зету.— Фотография сделана... это какое же место? Никак их­няя помойка? Ну да! Она и есть! Даже не верится. Вот прочти-ка сам...

Гоша положил хлеб и взял газету.

«КАМЕННОУГОЛЬНЫЙ

ЛЕС...

В 30 КИЛОМЕТРАХ

ОТ НАШЕГО ГОРОДА!