Кузены

Однако сберегательный счет меня просто убивает: «$0.00». Пять месяцев назад там хватало на обучение в местном колледже, где я планировал кое-как протянуть пару лет, параллельно подрабатывая, а потом поступить уже в нормальный университет. Я бы стал первым в семье, кто получил высшее образование, и кредит пришлось бы брать самый минимальный, потому что я годами откладывал все, что мог, – чеки с дней рождения, заработанное в бильярдной родителей и репетиторством. Конечно, надеялся все же получить стипендию, но обошелся бы и без нее. Она стала бы для меня скорее своеобразной розочкой на торте.

А потом я все отдал отцу – ради «шанса, который нельзя упустить». Вложение должно было удвоить наши деньги. Возможно, даже утроить. И вот чем все обернулось: мой сберегательный счет на нуле, и это была далеко не самая большая ставка, которую семья Норт сделала на Андерса Стори.

«Один недовольный клиент лишился всех своих пенсионных накоплений, а также денег, отложенных на учебу ребенка в колледже, и рискует потерять семейный бизнес».

Ирония судьбы – сын наиболее пострадавшей жертвы махинаций Андерса Стори выдает себя за его собственного отпрыска. Однако это не просто совпадение. У меня были большие планы, которые, вполне возможно, полетели под откос из-за тарелки спагетти с креветками.

– Чувак, – выдергивает меня обратно в реальность нашей комнаты в общежитии голос Эфрама. Его огромный вентилятор (кондиционеров здесь нет) громко жужжит на столе, время от времени обдавая меня волной воздуха – теплого, но все же. – Дверь. Ты не слышишь, что ли?

Я недоуменно моргаю, пока до меня наконец действительно не доносится стук.

– Почему сам не откроешь?

– Чувак, – повторяет Эфрам, показывая на меня и на дверь. Он лежит на кровати с ноутбуком на коленях, здоровенные наушники висят на шее, а я сижу за столом. – Тебе ближе, чувак.

«Кто рядом, тот и делает» – одно из неписаных правил мужского соседства, так что я без дальнейших жалоб встаю и открываю. На пороге стоят Обри и Милли, которая как раз поднимала сжатый кулак, чтобы снова постучать.

– Наконец-то, – говорит она, входя.

– Привет, девчонки. Что за дела? – со слегка озадаченным выражением на лице интересуется Эфрам. Мои «кузины» за полторы недели с нашего прибытия зашли ко мне первый раз.

– Мы забираем Джону, – говорит Милли, крутя на пальце автомобильные ключи. Я стараюсь смотреть ей в глаза, как бы не замечая нетипично коротенькие шортики – мне ведь не полагается обращать внимание на такие вещи. – Карсон разрешил взять «Джип» до вечера. Мы едем к Хейзел.

Она произносит имя так, как будто оно должно мне что-то говорить, но я даже не представляю, кто это.

– К кому?

– Хейзел Бакстер-Клемент. Та девушка из города, студентка, которая пишет работу по семье Стори, помнишь? Ну, с ней еще дедушка был…

Внутри у меня все сжимается. Еще бы не помнить. Я боялся даже взглянуть на нее во время разговора – все ждал, что сейчас она раскусит меня прежде, чем мы доберемся до курорта.

– Ясно, – как можно небрежнее говорю я. – А зачем мы к ней едем?

– Ответить на ее вопросы, – весело откликается Милли. – Мы с Обри решили пойти ей навстречу. Но ехать надо всем троим – это же семейное дело.

Она все продолжает крутить ключи, в ее взгляде читается ясный и недвусмысленный вызов. После того как она меня разоблачила, мы почти не виделись, и я был как на иголках, постоянно ожидая услышать, что отправляюсь домой. Однако, похоже, она решила все же не сдавать меня – пока я делаю то, что она хочет.

Деваться мне, конечно, некуда, но ситуация паршивая. Особенно если учесть, что эта Хейзел реально изучала семью Стори. Джей-Ти перед отъездом снабдил меня кое-какой информацией, но, учитывая, что он не позаботился упомянуть о своей аллергии на морепродукты, на достоверность данных я особо не рассчитываю.

– Вы же вроде не хотели с ней разговаривать… – уклончиво говорю я. Эфрам, по-прежнему лежащий на кровати с наушниками на шее, даже не пытается притворяться, что не слушает нас.

– Мы передумали, – отвечает Милли. – Так что, Джона, ты идешь или нет?

То, как она делает ударение на моем имени, решает вопрос.

– Ладно, – бормочу я, беря со шкафчика ключ от комнаты. – Только мне особо сказать нечего.

Она только закатывает глаза:

– Как обычно. Пока, Эфрам.

– Пока, сестрички, – откликается тот, возвращая наушники на место.

Я дожидаюсь, пока мы минуем коридор и за нами закроется дверь на лестницу.

– Так что – вы никому не расскажете?

Милли оборачивается ко мне в притворном изумлении.

– О чем? Мы ничего не знаем. Если что и выплывет наружу, нас это удивит не меньше других. – Ее губы сжимаются в тонкую линию. – А оно выплывет, рано или поздно…

Повернувшись, она принимается спускаться по лестнице. Обри похлопывает меня по плечу.

– У тебя пока не очень получается быть нашим двоюродным братом, – замечает она беззлобно. – Так что продолжай стараться.