Кувырок через голову

А артист Стурис ходил за папой следом и как-то смущённо всё говорил, что можно, пожалуй, уже снимать, ведь его попугай вообще привык к посторонним, он всё же занят в спектакле и видит полный зал зрителей, так что совсем не обязательно папе из-за него терять столько времени. Тем более — раз он приехал с дочерью.

— Дочь теперь отсюда не вытащить, — засмеялся папа. — Вам куда-то нужно идти, Алексей Николаевич? Так прямо и скажите.

Нет, Стурису никуда не нужно. Он просто хочет, как лучше.

— Я тоже хочу, — успокоил папа.

Гарик пока молчал. И артист Стурис вроде немножко приободрился. Перестал бегать и сел. Потом говорит Асе:

— Ты не обращай на него внимания. Пусть себе глядит! Это он присматривается к тебе. А вообще его и погладить можно, верно, Гарик? Ася же наша гостья.

— Дура в ботах пришла! — вдруг снова сказал Гарик.

Ася и не думала обижаться. Что она, дура, что ли? Она засмеялась. А артист Стурис сразу стал красный, вскочил, начал почему-то оправдываться:

— Это он от одной старушки научился. Старая такая старушка, сидит у дома на лавочке. Она так свою гимназическую подругу всегда встречает. Но у неё это ласково. А Гарик вот подцепил!

— Да ничего страшного, — успокоил папа. — Ася же понимает.й

— Конечно, ничего страшного, — всё равно волновался артист Стурис. — Страшно, когда попрёт подсознание. Но сейчас Гарик покушал, у него отличное настроение…

Тут уж Ася с папой не поняли ничего. Какое ещё подсознание? Откуда оно попрёт? Просто они ещё не знали красавца Гарика. А артист Стурис знал, но стеснялся сказать. Поэтому он и волновался.

Чтобы как-то его успокоить, папа ещё добродушно пошутил с этим Гариком.

— Ты, старик, повторяешься, — пошутил папа. — Это уже не так интересно. Сказал бы что-нибудь новенькое.

И тогда вдруг Гарик отчетливо сказал ужасную гадость.

Ася сначала даже не поняла. Но он так внятно сказал! Ася никогда не думала, что попугай может знать такие слова. И папа никогда не думал, такое у него вдруг стало лицо. А на артиста Стуриса страшно было даже взглянуть! Он весь как-то перекосился и рухнул перед Гариком в кресло. А Гарик даже не шелохнулся. Сидит на спинке и смотрит прямо на Асю холодным стальным взглядом.

— Радио, что ли, включить, — первым очнулся папа.

И стал искать, где включить. Но он всё равно не успел.

Вдруг Гарик опять картаво и внятно сказал кошмарную гадость.

Ася такой никогда не слыхала. Папа, наверное, тоже никогда не слыхал, такое у него стало лицо. А артист Стурис наверняка слышал это только от своего Гарика, больше такое нигде и не услышишь.

— Вот оно… — застонал Стурис в кресле, — подсознание…

— Да, попёрло, — насильственно-бодро подтвердил папа. И сразу же пояснил Асе, как будто она дефективная: — Он ведь не понимает, что произносит.

Тут Гарик вдруг грациозно повёл крылами и произнёс капризно:

— Гарик хочет сухарик!

Все немножко опешили. А потом артист Стурис, наконец, взорвался.

— Сухарик тебе, чудовище? В рифму заговорил? Не будет тебе никакого сухарика! — закричал он. — Опозорил перед людьми! Ты что себе позволяешь? Совсем распоясался, хулиган!

Гарик моргнул и опять сказал:

— Гарик хочет сухарик…

— В тюрьме получишь, — сухо сказал Стурис.

Но всё-таки бросил ему сушку, не глядя. Гарик поймал и стал грызть.

— Я должен был, конечно, предупредить, — сказал артист Стурис папе. — Но я не думал, что вы с дочкой придёте. Растерялся.

— А у вас детей нет? — спросил с интересом папа.

— Именно что есть, — вздохнул артист Стурис. — Сын. Два года. Говорить как раз только начал…

И он тяжело задумался. Ася с папой, кажется, поняли, о чём он задумался. Маленькие дети ведь так легко повторяют всякие слова!

— И где же он сейчас? — опять спросил папа.

— Жена с ним к бабушке переехала… временно…

И артист Стурис Асе с папой всё рассказал, чего не знают у них в театре и не нужно, чтобы узнали.

Лёша Стурис ещё мальчишкой мечтал иметь попугая. Не какого-нибудь волнистого, где один хвост, а настоящего — какаду или ара, большого, сильного, чтобы жил сто лет и всё помнил. Но такой попугай стоит бешеных денег! А бешеных денег у Лёшиных родителей не было. А когда он сам стал работать в театре, у него их тем более не было. Что папе объяснять! Папа сам знает, сколько получают актёры.

— Знаю, — кивнул папа. — В аккурат на морскую свинку.

Так что Лёша Стурис в своё удовольствие играл в своём ТЮЗе шестого гнома, зайку, Ивана-царевича, братца Иванушку, дятла большеносого и как-то почти забыл о своей мечте. Тем более — он женился, задумал переходить во взрослый театр, сделал свою программу для Ленконцерта и даже снялся в кино в эпизодической роли. А главное — у него сын родился!

Всё из-за сына и вышло. Лёша Стурис гулял днём с коляской. Вдруг слышит — кто-то его ужасно ругает. Такими словами! Так нагло! А никого кругом нет. Ни прохожих, ни магазина.