Кутузов

«Но, Высокий Обладатель Блистательнейшей Оттоманской Порты! – писал Михаил Илларионович. – Я невольно стал великой виной тому, что стража преступила священное Ваше повеление. Нет! Не я, а имя Екатерины Великой. Имя сие обещало спасти не только Бим-пашу, всю стражу от праведного гнева Вашего султанского величества, но даже исходатайствовать им Ваше милосердие и награду. Султанское правосудие, а больше...– Тут Кутузов несколько задумался, вспоминая подробности гнусных в своей изощренности пыток, в которых упражнялись властители Оттоманской Порты, и добавил:– Известное всем человеколюбие Ваше ручаются мне за успех в сем предприятии...»

Он позвал адъютанта:

– Феденька! Гони в сераль! Одна нога здесь, другая там! Теперь только бы не опоздать!..

Адъютант с письмом Кутузова и великий визирь прибыли в султанский дворец одновременно. Но Селим прочел сперва письмо русского посла, а уж затем рапорт визиря. И без дальнейшего размышления приказал рапорт уничтожить, а Михаилу Илларионовичу отвечал весьма милостиво. Он извещал его, что из уважения своего к высокому имени ее величества Екатерины II приказал произвести Бим-пашу в бунчужные паши, а всю стражу во главе с полковником достойнейше наградить.

Это невиданное снисхождение изумило великого визиря и всех турецких вельмож. Бим-паша, дежурный полковник и вся подначальственная ему стража уже почитали смерть свою совершенно неизбежной и заблаговременно готовили головы на отрубление. Но какое восхищение заступило на место страху при получении против всякого чаяния высочайшей милости! Кутузов уравнял себя в глазах этих людей с самим султаном!

Впрочем, Михаил Илларионович прекрасно отдавал себе отчет, направляясь в султанский сад, что задевает только этикетный авторитет Селима III, но никак не самолюбие оскорбленного мужчины.

6

М. И. Кутузов – Е. И. Кутузовой.

5 ноября 1793 года. Пера.

«На прошедших днях были визиты у визиря и аудиенция у государя... Как бы тебе наскоро сказать, что султан и его двор: с султаном в дружбе, т. е. он, при всяком случае, допускает до меня похвалы и комплименты; велел подружиться своему зятю – капудан-паше со мною... На аудиенции велел делать мне учтивости, каких ни один посол не видал. Дворец его, двор его, наряд придворных, строение и убранство покоев мудрено, странно, церемонии иногда смешны, но все велико, огромно, пышно и почтенно. Это трагедия Шекспирова, поэма Мильтонова или Одиссея Гомерова. А вот какое впечатление сделало мне, как я вступил в аудиенц-залу: комната немножко темная, трон при первом взгляде оценишь миллиона в три; на троне сидит прекрасный человек, лучше всего его двора, одет в сукно, просто, но на чалме огромный солитер с пером и на шубе петлицы бриллиантовые. Обратился несколько ко мне, сделал поклон глазами и показал, кажется, все, что он мне приказывал комплиментов прежде, или я худой физиономист, или он добрый и умный человек. Во время речи моей слушал он со вниманием, часто наклонял голову, и где в конце речи адресуется ему комплимент от меня собственно, наклонился с таким видом, что, кажется, сказал: „Мне очень это приятно, я тебя очень полюбил; мне очень жаль, что не могу с тобою говорить“. Вот в каком виде мне представился султан. Прощайте, мои друзья. Здравствуйте, детки. Боже вас благослови...»

Успех миссии Кутузова в Константинополе превзошел все ожидания. Его с удивлением признал даже граф Кочубей. Михаил Илларионович не только добился всего, чего хотел, но и заручился прочным покровительством матери султана – валиде и его зятя Кючук-Хуссейна, а значит, и самого Селима III. Однако из Константинополя Кутузову было хорошо видно, что не Турция представляет опасность для России. Все, что могло произойти далее в большой политике, было так или иначе связано с другим могучим феноменом. И имя ему было – французская революция.

7

Старое платье Европы трещало по всем швам.

Древа свободы, фригийские колпаки, лозунги «Свобода, равенство, братство!» приносились в другие страны на штыках санкюлотов, составивших ядро республиканской армии. В самой Франции торжественно возвещалось о том, что старый мир будет сметен до основания. «Город Лион будет уничтожен. Все, что было обитаемо богатыми, будет разрушено. Останутся лишь жилища бедняков, убитых или осужденных патриотов, здания, специально предназначенные для промышленности, и монументы, посвященные человечеству или народному просвещению. Само название Лиона будет вычеркнуто из списка городов республики», – говорилось в постановлении Конвента.