Кутузов

Поле перед Мачином озарилось бивачными кострами. Солдаты отдыхали от тяжелых трудов и лакомились припасами, захваченными в лагере Юсуф-паши: тут было найдено много сарачинского пшена, меда, коровьего и розового масла и варенья. Особенно по вкусу пришелся воинам изюм, который они ели горстями, сидя у костров. В сторонке один из егерей возился над небольшим бочонком, в каковых обычно хранится изюм. Он взял камень, выбил дно и захватил полную пригоршню ягод. И вдруг выбросил все обратно, стал отплевываться и что было мочи бросил камень в бочонок.

Михаил Илларионович с Федором Кутузовым подъехали к незадачливому едоку.

– Что ты, братец, творишь с добычей?

– Так что, ваше превосходительство, – ответил тот, вытянувшись во фрунт, – турок изюм отравил! Как есть – чистый яд!..

Кутузов наклонился к бочонку и увидел прекрасные соленые маслины.

– Федор! – улыбаясь, сказал он. – Егерю от меня червонец! Я у него покупаю добычу!..

– Ваше превосходительство! – обрадовался солдат. – Может, еще купите у меня турецкого гороха? Какой-то дюже крепкий горох. Сколько мы его артелью ни варили, не поддается, проклятый...

В изрядном мешке оказался превосходный кофе, за который генерал-поручик тотчас же приказал заплатить, добавив:

– Первый червонец твой, а вот второй раздели, братец, на всю артель...

Уже возвращаясь в штаб, Михаил Илларионович услышал, как за кустами, у спуска к речке, два солдата горячо обсуждают что-то, и остановился, Он чувствовал, что начал сильно полнеть: в конной атаке при Мачине впервые ощутил, как прыгают при галопе у него груди. Тяжело слезая со своего Зефира, Кутузов укорил себя:

– Да, друг мой! Ты сделался, право, изрядный и преизрядный брюхан!..

Приказав Федору Кутузову ожидать на месте, генерал-поручик тихо пошел на голоса.

– Опять нашего Чижика наградой обнесли... – говорил чей-то резкий альт.

– Что, Сергей снова отличился? – вторил ему другой голос, низкий и хрипловатый.

– Да еще как! Сам свидетель. Как турку-то мы сбоку обошли, он четверых бритоголовых на штычок наколол...

– А помнишь, при Измаиле? Офицера заменил!

– Еще бы не помнить! Поручик нашей роты был ранен, не доходя до рва. Ударило ему в грудь картечью. Упал с хрипением. Да ухватил меня за галстук. Я гак и преклонился до земли...

– А я, – басил второй гренадер, – был там оглушен камнем. Он ударил меня меж плечами. Два раза меня ткнули дротиком в мундир. И банником получил несколько ударов в голову. И все же Чижик был самый достойный!..

– Истинно так, Мокеевич! Он первый взошел на батарею. А мы еще внизу были. И там услышали, что отрезаны сзади и что турок всех режет и убивает. Тут-то Чижик взял у какого-то мертвого офицера саблю, зачал махать ею и кричать: «Друзья! Вперед! Ко мне!» И мы, ободрясь, перелезли первый порог и бруствер. И на батарее все оказались. И сколько нашли турок – побили...

– Нет, – хрипловато говорил второй, – видимо, справедливости на сем свете надо ждать-пождать, да и не дождешься. Что делать! И ты, чай, не великий господин. Да и Чижик не из царской ранжереи ягодка и не заморское сарачинское семечко...

Михаил Илларионович раздвинул кусты и увидел при свете полной луны двух гренадеров в форме Ярославского полка, с серебряными медалями участников измаильского штурма. Маленького, жилистого и немолодого, верно заканчивающего свое положенное в армии двадцатипятилетнее дежурство, и другого, худого, кадыкастого малого с длинными ручищами. Вычерненные сажей и распущенные по щекам усы придавали им воинственный и даже свирепый вид, но глаза светились добротой. Оба набирали в манерки воду.

При виде корпусного начальника гренадеры вскочили, вытянулись во фрунт и молодецки гаркнули:

– Здравия желаем, ваше превосходительство!

Вопреки ожиданиям Кутузова, обладателем резкого альта оказался долговязый солдат, а низкий голос принадлежал неказистому подстарку Мокеевичу.

Ласково ответив на приветствие, Михаил Илларионович спросил, точно ли этот гренадер таков, как они о нем говорят.

– Да мы, ваше превосходительство, еще и сотью не воздали ему за его заслуги, – не робея перед генералом, пояснил ветеран.

– А отчего у него фамилия такая – Чижик? – полюбопытствовал Кутузов.

– Это не фамилия. Это прозвище, – сказал тенористый малый. – Звать же его рядовой Сергей Семенов.

– Что же он, тщедушен? Ростом не вышел?

– Какое, не вышел! Косая сажень в плечах! – дружно ответили оба солдата.

– Да больно весело песни играет и побасенки сказывает складно, – добавил Мокеевич своим басом. – Вот и прозвали: Чижик...

Михаил Илларионович поблагодарил солдат за то, что они так признательны к своему сотоварищу, и отправился к поджидавшему его адъютанту. Несколько дней протекло в обычных заботах. Наконец при полном собрании генералитета, полковых и батальонных командиров велел он позвать рядового 1-й гренадерской роты Ярославского полка Сергея Семенова.

И вот явился высокого роста молодец – волосы как солома, нос луковицей, глаза словно два василька.

– Славно, брат Семенов! – встретил его начальник корпуса. – Благодарю тебя за находчивость и неустрашимость! Адъютант! Сейчас галун на него!..