Кутузов

«Надо терпеть и работать» – в этом весь Кутузов, все объяснение его поведения и действия под Аустерлицем. Сопротивление Александру привело бы в лучшем случае к отставке и опале, но ни Кутузову, ни русской армии было бы от этого не легче. Его, героя Измаила, в аустерлицком «опыте» Александра обвиняли в трусости, говорили, что он помешан на отступлениях. И Кутузов решил терпеть и работать. На кровавом Аустерлицком поле русская армия, спасенная недавно Кутузовым от разгрома, расплатилась за навязанную ей систему «павловщины», которая слепо скопировала отжившую прусскую военную систему. Против слаженных, органически слитых из трех родов оружия корпусов и дивизий Наполеона стояли колонны случайно сведенных частей.

Русская армия расплачивалась за отсталую, заимствованную у Пруссии военную систему, которая устами ее поборника – Александра I – требовала, чтобы солдаты шли по полю сражения в ногу.

У Кутузова оставалась только надежда на беспримерную храбрость русских солдат, на то, что в ходе боя правильным решением он сумеет спасти положение.

И Кутузов пошел вместе с солдатами под пули французов.

Над полем Аустерлица, в далекой Моравии, глубокая ночь. Русским солдатам запрещено покидать строй, и каждый лег там, где стоял.

Иногда со стороны противника доносились крики и шум, это Наполеон объезжал лагерь. Он праздновал годовщину своей коронации. Солдатам читали его приказ. Французские солдаты верили своему полководцу, верили в победу и готовились к ней.

Русские солдаты в глубоком молчании ждали утра. Они не знали, какая гроза собралась над ними, и тоже верили своим полководцам.

В осеннее утро по рядам окоченевших солдат пронеслась протяжная команда «вставай!». Армию подняли и повели в бой. Кутузов ехал впереди четвертой колонны, которой командовал австрийский генерал Коловрат, и эта колонна оказалась единственной, действиями которой Кутузов имел возможность руководить.

Четвертая колонна заняла Праценские высоты. По диспозиции она должна была следовать дальше, но Кутузов ее задержал. «Он верно оценил значение Праценской высоты и считал, что ее не следует легкомысленно оставлять. По меньшей мере русским главнокомандующим руководил в этом случае счастливый инстинкт, но, вероятно, что-либо и лучшее», – писал об этом прусский военный историк Юстров. Кутузовым руководило особое чутье местности, которым одарен подлинный полководец, понимание природы сражения и тактики врага.

Слева в болотистую долину ушла уже половина армии под командованием Буксгевдена, но там был и Дохтуров.

Справа от Кутузова, вдоль Брюннского шоссе, наступал Багратион.

Вейротер все время требовал, чтобы четвертая колонна ушла с высот, так как оба императора и австрийский генералитет считали, что, испуганный якобы неожиданным ударом, Наполеон будет обороняться на месте или позорно покинет поле боя. Кутузов все же не покинул Праценские высоты и стал готовиться к сражению.

На другом конце Аустерлицкого поля, окруженный маршалами, стоял Наполеон. Его знака ждали корпуса Мюрата, Сульта и Бернадота – около 50 тысяч солдат из 70 тысяч, которыми он располагал. Маршалы рвались в бой. Наполеон медлил. Он ждал, пока освободятся Праценские высоты, не решаясь на трудный во всех условиях боя фронтальный удар.

Маршал Сульт просил разрешения атаковать высоты.

– Сколько вам надо времени, чтобы их атаковать? – спросил Наполеон.

– Четверть часа.

– Подождем еще.

То ли шпионы передали Наполеону план союзного командования, о чем имеются некоторые данные, то ли он действительно разгадал диспозицию Вейротера, но он упорно ждал, пока русские уйдут с высот.

Так они стояли в это туманное утро, два великих полководца, не видя, но отлично понимая друг друга, зная, что значит война.

Неизвестно, как бы развернулось сражение, как провели бы бой молодой, поднимающийся к зениту своей славы полководец, собравший в кулак всю свою армию, и старый, умудренный боевым опытом, замечательный русский генерал, если бы он был подлинным главнокомандующим союзной армии. Но события у Праценских высот окончательно показали, что Кутузов не был главкомом своих войск.

Недовольный Кутузовым, Александр I прискакал на Праценские высоты, и свита услышала трагический для Аустерлица диалог, переданный Волконским.

Александр: Михайло Ларионович! Почему не идете вперед?

Кутузов: Я поджидаю, чтобы все колонны пособрались.

Александр: Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки!

Кутузов: Государь! Потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете…

Император приказал. Он толкнул с высот четвертую колонну, а с ней и всю русскую армию на гибель.

– Теперь пора, – просили Наполеона маршалы.

– Господа, – ответил Наполеон, – когда неприятель делает ошибку, мы никоим образом не должны прерывать его. Подождем еще двадцать минут.

Но вот уже стало ясно, что русские войска идут вниз, освобождая высоты. Момент, который выжидал Наполеон, наступил.

– Солдаты! – закричал он. – Враг подставил себя под ваши удары, мы покончим с войной одним ударом грома…