Кутан Торгоев

Джек, чувствуя близкую охоту, нервничал и не мог усидеть на месте. Пес бегал, высунув язык и виляя хвостом. То он обнюхивал ружейные чехлы, то свежесмазанные сапоги, то патронташи и прочую охотничью снасть, разбросанную по комнате. Часто он подбегал к хозяину и, тычась холодным, влажным носом, из-под руки засматривал на стол, заваленный гильзами, пыжами, дробью, будто хотел убедиться, все ли в порядке.

За окном, в темноте, свистел ветер, и дождь барабанил в стекла.

Андрей Андреевич молча пыхтел трубкой, и голубые клубы дыма плавали под абажуром.

Амамбет тихонько напевал.

- Ты знаешь, что пою, Андрей? - спросил он. - Замечательную вещь пою, понимаешь...

Он снова начал петь. Андрей Андреевич перестал взвешивать порох и слушал, наклонив голову набок.

- Что ж ты поешь, Амамбет?

- "Манас" пою. Народный эпос киргизский. Слушай:

Большой, горделивый Ургенч

Несет валуны по теченью,

Одетые пеной и паром,

Грозящие тяжестью

Мшистым ущельям,

Могучим его берегам.

Большой, горделивый Ургенч

Человека любого пугает.

Большой, горделивый Ургенч

В ледниках бирюзовых начало берет.

Большой, горделивый Ургенч

Вырывает с кореньями

Зеленые сосны и ели

И рушит и рвет.

Большой, горделивый Ургенч

Все живое страшит.

- Это очень хорошо, Амамбет, - сказал Андрей Андреевич.

- Нет, я плохо пою. Старики поют хорошо, - с неожиданной грустью сказал Амамбет и замолчал.

Андрей Андреевич выбил пепел из трубки и снова набил ее.

- Слушай, Андрей, - заговорил Амамбет. - Кутан как? Поправляется?

- Да.

Несколько минут оба молчали.

- Я много думал, комендант, об одном деле, - осторожно начал Амамбет, - что, если по-настоящему организовать бедняков-джигитов по аулам? Что, если вспомнить партизанское время, понимаешь? Добровольные отряды, понимаешь, как подсобную силу твоим кзыл-аскерам. Как думаешь? И пусть так и называются, - добровольные отряды...

Андрей Андреевич встал и прошелся по комнате.

- Ты молодец, секретарь, - сказал он весело.

- Верно? Хорошее дело, понимаешь, - обрадовался Амамбет. - И знаешь, кому первый отряд поручить надо?

- Знаю, - ответил Андрей Андреевич, - Кутану.

6

"...Таким образом, мир с Джантаем не получился. Ты уже знаешь об этом из моего донесения. Конечно, это неудача, и много труда пропало даром, но я еще не уверен, как было бы лучше.

Чем глубже вхожу я во все эти дела, тем больше убеждаюсь в том, что здесь нужно находить свои, совершенно особые методы. Таков уж Восток. Люди сочетают изощреннейшую хитрость с просто детской доверчивостью и непосредственностью. Часто приходится удивляться, как легко добиваешься труднейших вещей и как трудно достичь, казалось бы, самых простых и несложных результатов.

Джантай, конечно, многому научил нас и, по всей видимости, еще многому научит. Спасибо ему. Во всяком случае, разрыв с ним привел на нашу сторону по-настоящему хороших людей. Их пока мало, но на них можно положиться.

Мне кажется, что они-то, эти люди, и есть самое главное в нашей работе, самая большая победа. Они, эти люди, помогут нам закрепить нашу связь со всей беднотой. Они, эти люди, будут основой нашей силы среди националов. Они составят первые доброотряды.

Я очень рад, что ты так горячо поддержал эту нашу затею. Только при ее удаче мы сможем подготовить почву для настоящего разгрома банд, для перенесения линии застав к границе, для освоения сыртов.

Я надеюсь, что в ближайшие два-три месяца нам удастся настолько развернуть доброотрядческое движение, что можно будет нанести решительный удар. Необходимо только найти способ выманить басмачей из ущелья, заставить их принять бой на равнине. Есть у меня один план. Быть может, в годовщину ВЧК обрадую тебя победой.

"Применяйся к местности!" - этот старый, испытанный девиз никогда не подводил нас.

Я отчетливо вижу успехи в части разложения басмаческих настроений. Вся история с провалом джантаевской агитации чрезвычайно показательна. Мы, конечно, позаботились о том, чтобы наши люди оказывались в аулах раньше Джантая, но еще недавно мы не могли даже мечтать о том, что почетному человеку, аксакалу, старейшине, самому Джантаю будет оказан такой прием.

Что касается твоих указаний об отношении к беднейшим джигитам банд, то эти наши меры принесли, пожалуй, самые большие результаты. Во-первых, из банд началось буквальное дезертирство. Во-вторых, в числе джигитов, отходящих от басмачества, есть такие молодцы, которых мы сразу же используем как проводников и бойцов. И какие это бойцы!

Есть у меня, например, один молодой киргиз (сейчас лежит в больнице; ранен в бою) - стрелок, наездник, следопыт и настоящий храбрец.

Помяни мое слово - будем мы награждать этих людей, именно их, и очень скоро.

Работая с ними, воспитывая их, сам научаешься все новому и новому.

Ведь уж старики мы с тобой - хоть и не очень много лет прожили, но чего-чего только не было, - а смотри ж ты, опять учимся, ученики наши нас же и учат. Это все-таки очень неплохо.

Что ж ты все собираешься, собираешься, а не едешь? И на охоту сходили бы. Мы тут на днях с секретарем райкома все-таки походили денек. Фазанчиков немного поколотили.