Кусторез для терний

Дальнейшую трансляцию Хрущёв смотрел, залившись валерьянкой – такое необычное поведение Сергея Павловича он счёл вредным для имиджа страны и космоса в целом… как всегда, абсолютно неверно счёл. Ему ещё предстояло немного собрать мозги в кучку, пытаясь понять, почему Королёва так полюбили во всём мире как Лихого Русского Парня. С его старческой точки зрения такое поведение было нехорошим и мочило репутацию, но его точка зрения безнадёжно устарела и погрязла в сухом формализме.

В ЦУПе уже началось главное действо на Земле. Трансляцию не прерывали, что было нонсенсом. Произойдёт ошибка – и полетит не только голова Королёва, но и много других, а о космосе можно будет забыть надолго. Однако, Сергей Павлович пошёл ва-банк, повысив ставки и тем самым рассчитывая на большие выигрыши.

Сам Королёв сидел в кресле, заложив руки за голову и наблюдал за тем, как техники переговариваются. Юрий Алексеевич в своём корабле-капсуле включил тумблер „ВКЛ КК“. И понеслась. Проверка радиосвязи… Ещё бы, все спутники глобалнета работали как ретранслятор, ещё бы не было у Гагарина связи… Связь была чистая. Сергей Павлович, потянулся к микрофону и взяв его в руки, сказал:

— Доложить о готовности.

Понеслись многочисленные отчёты о готовности различных систем. Но в основном, конечно же, обошлись отчётом от системы-чекера, программы, которая проверила все контакты и показатели датчиков, и выдала свой вердикт – к полёту готов. Сергей Павлович, улыбнувшись, когда гомон голосов отчитался о том, что всё идёт нормально, приказал начать обратный отсчёт.

И понеслись. Из этого журналисты сделали настоящее шоу. Большой экран в ЦУПе, разделил картинку надвое – на одной половине экрана была ракета, на второй – картинка из ЦУПа. Отсчёт сопровождался невероятным нервным напряжением, чему способствовала смена картинки с одной камеры на другую каждую секунду. Наконец, отсчёт дошёл до нуля, Гагарин воскликнул своё знаменитое "Поехали!", ракета освободилась от стальных тисков стартового комплекса и под ней разгорелось яркое пламя. Клубы белого дыма вырвались в стороны, ракета медленно начала подниматься, ускоряясь и ускоряясь, пока не превратилась в точку на небе.

Королёв только улыбнулся сам себе и слушал отчёты Гагарина о высоте и том, что полёт идёт нормально. Перегрузки растут. Вибрации в норме. Вращение в норме. Отклонений от курса нет…

Военные, присутствовавшие здесь, испытывали куда больше эмоций, чем Королёв – для всех них этот полёт означал медали, ордена, награды… или конец карьеры. Поэтому в ЦУПе царила очень и очень напряжённая атмосфера. Все были на нервах, один Королёв имел вид лихой и интиллигентный. Он положил ногу на ногу, покачивая ботинком с едва различимым лейблом известного итальянского ателье. Камера не могла передать это слишком чётко, но кто надо – заметили. Итальянцы вообще получили с этого полёта очень много, поскольку Королёв был ходячей рекламой Италии. У каждого свои тараканы в голове, у Королёва тоже. Американское и французское он из принципа не носил и не покупал, а вот итальянцев жаловал.

Юрий Алексеевич в это время держался как мог за поручни у плеч и стиснув зубы смотрел на альтиметр. Перед ним была практически прежняя приборная панель – „Глобус“, пульт управления ЭВМ, несколько чёрных галетных переключателей, блок слегка светящихся клавиш для управления ЭВМ и несколько индикаторов – цифровой и текстовый на три строки текста. Текстовый показывал „Всё хорошо!“. Немного странная жизнеутверждающая надпись, которая означала, что отклонения всех датчиков в пределах нормы. Но самая любимая – кнопка „Сделать всё хорошо!“, которая красовалась под индикатором и означала проверку всех систем и приведение отклонений к норме. Шпильман отжигал.

Связь не пропадала, поэтому Юрий Алексеевич, едва перегрузки окончились, почувствовал невероятную лёгкость.

— Есть отделение космического аппарата. Показания приборов в норме, — доложил он, — приём?

— Слышим тебя, — чётко и ясно прозвучал голос Королёва, — приборы вижу. Как самочувствие?

— Нормально, — Гагарин снял ремни фиксатора и взмыл в небольшом пространстве капсулы под потолок, — чувствую невесомость.

— И как?

— Легко. Приятно. Только немного голова кружится…

— Это нормально, — прозвучал голос Королёва в наушниках, — как вид из иллюминатора?

Гагарин оттолкнулся от потолка и посмотрел в иллюминатор корабля. Дальнейшее можно даже не описывать, немая сцена, полная удовольствия с обеих сторон. Юрий Алексеевич взял в руки фотоаппарат и сфотографировал Землю несколько раз. Не забыл и себя сфотографировать в капсуле.

Тем временем в ЦУПе пили шампанское, угощали гостей из разных стран коллекционным вином, а Сергей Павлович и Хьярти ожесточённо спорили. Шумиха была та ещё, на неё обратили внимание даже иностранные журналисты.

— Нужно что-то сделать! — Королёв ходил из стороны в сторону, — он не выживет так долго!

— Сделаем, Сергей Павлович. Можно что-то придумать.

— Что? — Королёв остановился, — разве что ты изобретёшь волшебную ракету, слетаешь и вернёшь его обратно!