Кусторез для терний

Собственно, с этого разговора начались большие подвижки во всей телерадиосети Советского Союза. Иновещательные каналы требовали совершенно другого контента, совершенно не в формате советского телевидения. Поэтому начались бесконечные споры с тасканием друг друга за бороды – не было в Советском Союзе людей, способных устроить полноценный телеканал. Телесериалов не было, новости? Интересно, но не более. Популярные фильмы-мюзиклы уже безбожно устарели и просились на полку.

Такой уровень подвижек был, словно всю структуру перевернули с ног на голову – спешно решили вопрос о строительстве нового телецентра, старый, расположенный в здании театра, это даже не смешно. Не серьёзно и грустно.

Нужны были новые форматы, новые люди – все прекрасно понимали, что строгий мужчина в пиджаке, зачитывающий насквозь пропитанный бюрократией и советизмами текст, допущенный цензурой – это будет грандиозный провал. И в лучшем случае – закрытие полное программы.

Поиск новых форматов для телешоу настолько не совпадал с обычной работой бюрократической машины Гостелерадио, что цензоры только за головы хватались, однако, им на пробу дали посмотреть запись американских и советских телепередач. Все прекрасно понимали, что ЭТО до эфира допускать никак нельзя, да на советском телевидении были свои законы. Появиться на телеэкране – значит стать звездой, телеканалов всего раз-два и обчёлся, а ещё ночной перерыв? Вот это выбивало из колеи всю машину Гостелерадио. Кафтанов прекрасно понимал, что стране нужны деньги и если телевидение их даст – его авторитет без всяких там повышений сравнится с членами узкого круга ЦК, его не выгонят. Хотя перспектива вот-вот вылететь уже маячила на горизонте, но, неделю назад его взгляды на телевидение резко изменились. Сильно изменились.

Делалось всё, как всегда, в спешке, но в данном случае чекистам надавали по губам из Кремля, чтобы поумерили свой цензорский пыл. Обошлось просто – взяли кинопередвижку, приехали к Первому секретарю и показали отснятые тестовые передачи, формат которых придумали буквально на ходу, показали также вариант, пропущенный цензурой и снятый по всем нормам советского телевидения. Показали французскую телепередачу и на этом вопрос был решён окончательно – каким бы дураком ни был Никита Сергеевич… впрочем, учитывая его турне с колхозниками по странам Запада – ни хрена он не понимал, просто доверял телевизионщикам.

Всех их ждал серьёзный удар по самолюбию, очень серьёзный, так как проценты рейтинга придётся буквально вырывать зубами. Первые же пущенные в эфир советские телепередачи вызвали фурор, но дальше… тишина. Это был грандиозный провал, но Хьярти, куратор этой программы, посоветовал работать. Работать лучше, тщательней, больше зрелищности, юмора, и найти свою нишу, развиваясь в ней.

Кафтанов, как глава всея Гостелерадио последовал совету и уже через неделю эфир не напоминал телеканал „Культура“, унылый и скучный. Хьярти отдал должное – несмотря на все разочарования и копеечную зарплату люди старались, работали, и бурно развивали свою отрасль. Доля советского телевидения в иновещании составила около пяти процентов просмотров. Двадцать две страны мира, сорок четыре телеканала, и среди них пять процентов – это по крайней мере не два. Выручал интерес к жизни за железным занавесом.

Простенький сюжет телесериала Хьярти подкинул для затравки – научная фантастика, уровня „Звёздного пути“, старательно обходящая все вопросы политики и идеологии… и это заработало, первую пилотную серию сняли за месяц, благо, помощь со спецэффектами была оказана огромная, и благодаря деньгам, заработанным на показе, купили цветную плёнку… но главное – было впереди.

* * *

Королёв, Глушко, и ещё шесть конструкторов из ОКБ, недоумённо смотрели на пластмассовый макет, который им представил Хьярти. Макет очень… реалистичный. Королёв сказал:

— Я думал, у тебя там ракета, наконец-то. Даже весь конструкторский совет собрал, — выглядел Сергей Павлович при этом обиженно.

Хьярти только руками развёл:

— Ракеты подождут. А что собрали – это хорошо. Уж простите, но в этом хлеву дальше делать космическую программу нельзя никак. Поэтому нужно переезжать. Да и дома для сотрудников нужно строить, традиционные хрущёвки меня как-то не вдохновляют. На волне, так сказать, массовых строек я решил замутить несколько строительных проектов. Первый вот, второй – монолитный дом в восемнадцать этажей, с просторными квартирами. Элитный жилищный комплекс, — Хьярти достал ещё один макет, стопку рисунков, — вот, посмотрите.

Академики, конструктора и Королёв, главный, взяли рисунки и посмотрели. Хьярти прокомментировал:

— От проектирования пятиэтажек я отказался. Масштаб взял больше, сразу жилищный комплекс из пяти крупных домов, по шестьдесят восемь квартир в каждом. Квартиры сто, двести и триста двадцать квадратных метров, соответственно две, четыре и шесть комнат.

— Это уже слишком, — возразил Королёв.