Кустодиев

Оценивая свои впечатления в письме Ивану Куликову, Кустодиев пишет: «Ходишь по такой выставке и начинаешь больше ценить наших, как Серова, например; да он такой мастер, что смело может встать с ними совсем рядом. Можно только радоваться, что наши не совсем отстали, как обыкновенно говорят, но, кажется, нагоняют, если уже не догнали…»[79]

В январе 1901 года — новое яркое событие: выставка картин объединения «Мир искусства», открытая в залах Академии художеств. И это опять заслуга неугомонного Дягилева. Одноименный журнал, который с финансовой помощью меценатов, княгини М. К. Тенишевой и известного промышленника С. И. Мамонтова, выпускает Дягилев, профессора академии в круг рекомендуемого учащимся чтения не включают, однако среди будущих живописцев журнал популярен. Его покупают в складчину и бережно передают друг другу из рук в руки.

На нынешней выставке вновь великолепны работы В. А. Серова — «Выезд цесаревны Елизаветы Петровны и Петра II на охоту», портрет дочерей Боткиных и особенно замечательный по психологической глубине портрет Николая II (в тужурке). Интересны, как бывало и прежде, картины Коровина, Сомова, Врубеля… Но более всего Кустодиев любуется полотном А. П. Рябушкина — «Русские женщины XVII века в церкви». Сколько в картине света, радости, какой чудесный колорит! Право, настоящее искусство и должно быть таким — нести зрителю свет и радость.

За художественными впечатлениями не забыта и пленившая сердце в усадьбе Высоково Юлия Прошинская. В Петербурге их встречи продолжаются, и об этом девушка как бы мимоходом сообщает в письмах Юлии Петровне Грек, обращаясь к ней «дорогая и милая мамочка». «Вчера, — пишет Юлия 29 января 1901 года, — был Мазин и Кустодиев. Сегодня иду в Александринский театр»[80]. «Два дня позировала. Мазин рисует портрет в натуральную величину. Вчера был Кустодиев, просил позволения тоже рисовать с Мазиным, и сегодня оба придут…»[81] «Кустодиев на днях уезжает в Москву, — пишет Юлия 13 февраля. — Он кончил мой портрет и подарил его мне»[82]. Через неделю, 20 февраля: «В газете “Новое время” Кустодиева очень хвалили…»[83]

Последнее сообщение требует комментария. Художественный рецензент «Нового времени», выступавший под псевдонимом «Сторонний», в обзоре академической весенней выставки упомянул: «Из портретов очень хорош “портрет И. Я. Билибина” работы Б. Кустодиева»[84].

С Иваном Яковлевичем Билибиным Кустодиев познакомился с осени предыдущего года, когда Билибин начал посещать на правах вольнослушателя мастерскую Репина. К тому времени Билибин уже завершил обучение на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. Но его влекло иное — живопись, а более конкретно — иллюстрирование русских народных сказок. В свое время Билибин обучался в мастерской Ашбе в Мюнхене, затем — в мастерской, устроенной княгиней Тенишевой, где преподавал Репин.

Один художник, близко знавший Билибина еще по Тени— шевской школе, вспоминал: «Перед уходом в Академию Билибин… сшил себе длиннополый сюртук, вроде онегинского, с огромным воротником… После перехода в Академию Иван Яковлевич окончательно тонет в русском стиле…»[85]

В этом самом длиннополом «онегинском» сюртуке, с красным цветком в петлице, в манере, напоминающей портреты Цорна, и изобразил его Кустодиев.

В том же экзотическом сюртуке запомнила Билибина его соученица по мастерской Репина А. П. Остроумова-Лебедева: «Он был очень красив. При бледно-матовой смуглой коже у него были синевато-черные волосы и красивые темные глаза. Билибин знал, что он хорош, и своими неожиданными нарядами удивлял товарищей. Он мне очень запомнился, когда приходил в ярко-синем сюртуке…»[86]

С годами Билибин стал очень близок Кустодиеву. Их объединяли и некоторое сходство характеров, и совместная работа в художественном обществе, и свойственная обоим любовь к изображению русского национального быта.

Исполненный Кустодиевым портрет Билибина ждала счастливая судьба. Его заметили на академической выставке и вскоре отправили на международную выставку в Мюнхен, где работа удостоилась золотой медали.

В письме своей приемной матери, Ю. П. Грек, от 30 мая 1901 года Юлия Прошинская упоминает, что, когда дирекция мюнхенской выставки обратилась к Кустодиеву за разрешением фотографировать портрет Билибина, она перевела ответ художника на французский язык.

Весной Репин привлекает Куликова и Кустодиева для помощи в исполнении весьма ответственного заказа — огромного полотна «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его учреждения». Кустодиева ответственное задание воодушевило. Он пишет Куликову: «Работы много и работы интересной, да еще с Ильей, есть чему поучиться»[87].

Репин договаривается с руководством Государственного совета, что все участники торжественного заседания, фигурирующие на полотне, должны непременно позировать в Мариинском дворце ему и двум его помощникам.