Кушетка

Роберт Блох

Кушетка

Он шагнул в телефонную будку, закрыл за собой дверь. Поспешно сняв трубку, бросил в щель монетку. Быстро набрал номер.

После нескольких гудков в трубке прозвучало:

— Полицейский департамент.

— Отдел убийств, пожалуйста, — торопливо сказал он. — Лейтенанта Крицмана.

Миг ожидания.

— Отдел убийств. Говорит лейтенант Крицман.

Человек в телефонной будке глубоко вздохнул и произнес:

— Я хочу сообщить об убийстве.

Короткая пауза.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Не могу. Понимаете... — он колебался, подбирая слова. — Оно еще не произошло.

— Не произошло? — в голосе полицейского послышалось недоумение.

— Оно, впрочем, произойдет... скоро,— пробормотал он. — Кто-то будет убит. Ровно в семь часов. До свидания, лейтенант.

— Минуточку! — теперь голос звучал раздраженно. — Как вас зовут? Кто вы?

Человек еще раз глубоко вздохнул.

— А вы не догадались? Я — убийца!

Он повесил трубку, открыл дверь и вышел в темноту.

Было без пяти минут семь...

2

Осенью темнота на окраины Лос-Анджелеса наступает рано. Вспыхивают огни реклам, и туман над толпой людей меняет цвет.

Но мало кто смотрит вверх в этой части города. Большинство прохожих и праздношатающихся у Першинг-сквера предпочитают смотреть под ноги, не желая видеть друг друга и свои отражения в сверкающих витринах. Будучи обитателями Большого Лос-Анджелеса, они понимают, что совершают несмываемый грех, идя пешком.

Ибо пешеходом быть грешно.

Может быть, кто-то из невезучих и испытывает симпатию к товарищам по несчастью, но пешеходы стараются не замечать собратьев.

Он шел против течения толпы.

Никто не обращал на него ни малейшего внимания, и не обратил бы, будь он хоть десяти футов ростом.

А он сейчас ощущал себя именно великаном — десяти футов и даже выше. Он был огромен, возвышался над небоскребами и мог свободно шагать через город — пока прихоть не заставит его наклониться и взять то, на что он имеет право.

„Но это не прихоть”, — напомнил он себе. Пора спуститься с небес на землю. Перейти к делу. На землю, на землю...

Он повторял это снова и снова, пока не обнаружил, что ритм слов заставляет его маршировать. Тогда он остановился.

И в этот момент услышал голос.

Взглянув налево, он увидел небольшую группу людей у входа в столовую (как ему сначала показалось) — но приглядевшись, он понял, что это пустующая лавка. За толпой зевак маячил лавочник, разложивший товар на столике у входа.

Прислушиваясь, Подошел ближе.

— А теперь, ребята, я покажу вам кое-что для детишек...

Пора начинать поиск.

Он вклинился в толпу, заглядывая через чужие плечи. Торговец — потасканный человек в старом костюме — тускло улыбался. Рядом с ним, на трехногом столике, лежало с полдюжины картонных коробок. Торговец потянулся за одной.

— Вот маленькая штучка, которую я только что получил прямо из Парижа, — сказал лавочник и сунул руку в коробку, на которой было четко напечатано: „ЭЙС НОВЕЛТИ К° — Лос-Анджелес, Калифорния”

Рука вынырнула из коробки, держа фигурку.

— Пр-рямо из Парижа! Сенсационная европейская кукла!

Это была заводная игрушка, маленький манекен, одетый в цилиндр и фрак. Торговец поставил игрушку перед собой и достал вторую. Это оказался клоун с размалеванным лицом и с концертино в руках.

Торговец взял куклу в цилиндре и повернул ключ, торчащий из ее спины.

— Вы только взгляните, как он ходит, — сказал торговец и поставил куклу на плоскую поверхность.

Игрушка осталась неподвижной.

— О! — торговец устало улыбнулся. — Надо полагать, этот натрудил ножки. Но они действительно работают, ребята, — вот давайте попробуем этого парня.

Он завел клоуна. Тот начал кружить по столу, его руки сжимали концертино, и инструмент засопел.

— Видите? Что я вам говорил! Посмотрите, как он ходит!

Толпа придвинулась. Люди вытаращили глаза. Человек в куртке вынул руки из карманов и тоже подошел ближе.

— Разве вам не хочется взять одного домой, для детишек?

Толпа смотрела на игрушку. Человек смотрел на толпу: скучный бизнесмен, мутноглазый бездельник, хихикающая стенографистка и ее подружка, жующая резинку...

Теперь он стоял позади седого человека, который мусолил во рту окурок сигары и внимательно следил за движущейся фигуркой.

Клоун, глазеющий на клоуна.

Он уставился на этого человека, вполуха слушая, как торговец заливается соловьем:

— Заведите его один раз — и он никогда не остановится...

ЭТОГО клоуна можно было остановить. И даже очень легко.

— Ну, я вижу, вы, ребята, умные люди. Вы знаете, что я имею в виду, говоря, что у этой маленькой новинки вечная пружина, подлинный швейцарский механизм!

Он огляделся вокруг, пока „умные люди” хихикали, глазели и жевали. Клоуны! Все до одного! И этот, с окурком сигары, — хуже всех!

— Каждая — с безусловной гарантией. Они никогда не устанут, они не могут сломаться или опрокинуться!

Нет, могут!

Он сделал шаг назад, сунул руку в карман куртки. Затем, быстро вытащив что-то из кармана, зашел за спину человеку с сигарой и резко придвинулся к нему.

Жаль, что не удалось увидеть, как открылся рот клоуна и выпал окурок сигары. Жаль, что не видно было его искаженного лица, когда он падал. Не было времени смотреть.