Кусатель ворон

Я едва не свалился, ведро ушло к земле, оказалось, что оно было наполнено водой почти до краев. Как, интересно, он умудрился не расплескать…

Я аккуратно опустил ведро на землю.

— Спасибо, Давид, — сказал Скопин. — Спасибо за воду, нам она очень пригодится… Вообще за все спасибо, ты нам помог очень.

— Пейте, — Капанидзе поставил ведро на пол. — Пока холодная.

— Да мы хотели с собой, — Скопин постучал по фляжке. — Разлить…

— Зачем? — удивился Капанидзе. — Она уже не та будет, нагреется, железом пропитается. Теплую воду разве вкусно пить?

— Ну да, наверное… — согласился Скопин.

— Чего ее с собой-то тащить? — усмехнулся Капанидзе. — Надо впрок напиться, так правильно. Пейте.

Капанидзе запрыгнул на крыльцо, сдернул со стола кружечное ожерелье и стал раздавать кружки.

— Устами младенца глаголет истина, — изрек Пятахин и зачерпнул первым.

Глотнул немного, зажмурился.

— Сладкая какая-то… — удивленно произнес Пятахин. — Вкусная…

Он быстро выпил первую кружку и зачерпнул вторую.

— Другим оставь, — Жохова продвинулась к ведру.

— Да тут всем хватит, — успокоил Капанидзе. — Ведро-то большое. Надо пить.

Мы зачерпывали, стукались кружками, смеялись и пили воду. Она была на самом деле необычной, похожей на холодный березовый сок, солоноватый и одновременно сладкий, с запахом хвои и мяты, не вода будто, а…

Не знаю что, я выпил три кружки. В голове как-то зазвенело, и сделалось легко-легко.

— Кончилась вода-то, — сказал Пятахин и зачерпнул со дна последнюю кружку.

А мы все поглядели на Капанидзе.

Он покивал.

— Спасибо, — осоловело сказал Скопин. — Это…

— Это очень вкусно, — сказала Рокотова. — Это очень…

Герасимов разглядывал отчего-то руки, сжимал кулаки, точно первый раз их видел.

— Спасибо тебе… — повторил Скопин. — Спасибо. Слушай, может, это… Тебе надо что-нибудь? Из снаряжения?

Капанидзе рассмеялся.

— Давай я тебе фотоаппарат отдам, — неожиданно для себя самого предложил я.

— Зачем? У нас все равно электричество не работает. Вы мне лучше по монете дайте.

— По какой монете? — не понял Скопин.

— Да по любой. Какая есть. На память.

Стали рыться по карманам, искать мелочь. Нашлась у всех, Капанидзе протянул ладони, и мы положили по монете.

— Теперь идите, — сказал Капанидзе. — Главное, не оглядывайтесь. Все будет хорошо.

Мы пошли. Капанидзе нас не провожал.

Вот так быстро все и закончилось.

Потом шагали по дороге, сначала грунтовка, затем асфальт. Легко было, казалось, что дорога спускалась вниз, так и хотелось скорости прибавить. Она на самом деле, кажется, под уклон шла, спускалась, и лес вокруг, замерший, точно тоже прощающийся.

Скопин шагал последним, как настоящий капитан, прикрывая тылы.

Александра шагала рядом со мной. У нее настроение было, кажется, хорошее, улыбалась, рассказывала про Германию, страну предков и соленых кренделей.

— У нас тоже хорошо, — рассказывала Александра. — Вам понравится. Обычно все экскурсии устраивают вдоль Рейна. Это очень интересно — едешь в автобусе и смотришь на воду. Так мы и поедем, будем в маленьких городках останавливаться и есть пиццу. Обязательно заедем в Кельн, поднимемся на Собор…

Ну да, Рейн. Золотой в отблесках заходящего за горы солнца. Рейн, и разрушенные замки на горах, дубы и вязы, и красивые домики, шагнувшие на берег из сказок братьев Гримм, старые рыбаки с бамбуковыми удочками, качающиеся в таких же старых черных лодках, плеск воды и песни престарелой Лорелеи, которые еще можно услышать в местах, где в реку впадают ручьи. Во как, я тоже поэт.

— Мой дядя был в этом соборе, — шептал из-за спины Пятахин. — Поднимался. Там все стены исписаны нашими матюгами. Не, точно, он мне даже фотографии показывал…

Мы с Александрой пошагали быстрее, подальше от Пятахина. И не оглядываясь.

— Томеш кино решил снимать, — сказала Александра. — Про все, что тут с нами приключилось.

— Правильно. Интересное кино получится.

— Ага. А Касси так и хочет гидрологом стать, ему понравилось родники искать.

— Тоже хорошая профессия. А ты?

Александра пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — Подумаю. Время еще есть. А ты журналистом?

— Скорее всего, — ответил я меланхолично. — Выбора нет как-то.

— Почему же? Сейчас много выбора, делай что хочешь, иди куда хочешь.

— Не для меня, — мужественно зевнул я. — У меня генетика. Предрасположенность.

— Это как?

— Моего прадеда покусали собаки, — сказал я. — Куда теперь деваться? А мой прапрапрадед по материнской линии и сам был… Тот еще. Крайебитер — наша старинная фамилия, Бенгарт уже потом, по отцу… Krajebieter.

— Кусающий ворон? — перевела Александра.

— Кусатель ворон, — уточнил я. — Кусатель ворон в восьмом поколении. Они в Восточной Пруссии жили, на Куршской косе. Были большими специалистами.

— В чем?