Кусь во мраке

В сырых подвальных помещениях, где хранились различные бумаги и архивы, вперемешку с нагромождением мебели и мусора, была вполне подходящая атмосфера для пристанища различного рода непрошеных гостей. Если бы это не была лечебница, я бы непременно подал жалобу на антисанитарию в соответствующие органы. Однако с крысами тут боролись радикально и своевременно, применяя все возможные методы и уловки для сокращения их численности. По словам одного из проходившего тут практику рыжему и довольно пухлому мужчины средних лет, а после оставшемуся тут на весьма приличное жалование, основной бедой лечебницы были тараканы и пауки. Впрочем, последние были безобидны и обитали исключительно в сыром подвальном помещении, тогда когда первых можно было обнаружить где и когда угодно. Среди врачей даже ходили анекдоты, в которых дневной рацион душевнобольных пациентов дополнялся независимо от их желания некоторым корректировочным процентом животного белка, преимущественно в ночное время.

Чувство тревоги, которое нарастало во мне, очень мешало работе. Как человек не робкого десятка, я решил разделаться со своими опасениями раз и навсегда, чтобы иметь возможность в числе первых опровергнуть всяческие поползновения в сторону подвала и его не слишком экзотических обитателей.

Я не стал ждать случая, а спустился в подвальное помещение, где намеревался сразу же получить ответ на свой вопрос. При мне это место никогда не закрывали на замок, так как охотников посидеть практически в полной темноте с большим количеством ползучих тварей было не много.

Керосиновая лампа горела слабо. Моя оплошность была обнаружена лишь тогда, когда я уже открыл двери подвала. В лампе не было горючего, и я имел все шансы на то, что бы остаться без света в любой момент. Не могу себе представить, что пугало меня больше: остаться наедине с полчищами тараканов и пауков, или же обнаружить, что их там больше нет.

Осторожно ступая во мрак тускло освещённых через грязные окна углов, я прислушивался.

Разумеется, я не наделся, что мой слух уловит хоть малейшие колебания каких бы то не было существ, но всё же я решил не пренебрегать и этим.

Приглушённые звуки, природа которых была совершенно для меня ясна, доносились сверху. Топот и дикие крики были практически не слышны, хотя я был удивлён тому, что я вообще их слышу.