Куртизанки дорог

Рогов пожал плечами.

— Не знаю, Диана Сергеевна. Много вариантов есть. Сам не стал ничего предпринимать, зашел посоветоваться. В любом случае мы на коне и выбрать бы надо лучший вариант. Думаю, что лучше вам самой первоначально подключиться к этому делу. Может, стоит лично переговорить с Домогацкой — уберут ведь бабу из прокуратуры, назначат подстилку или инструмент. Нам же хуже будет в будущем.

Мурашова улыбнулась.

— Ну что ты за мужик, Рогов. А ведь как четко и верно выразился. Им как раз это и нужно. Домогацкая не подстилка и не инструмент, а наверху очень бы хотелось иметь именно такого прокурора, которым можно управлять свободно. Хорошо, Сергей Петрович, я прямо сейчас поеду к Домогацкой, попытаюсь поговорить с ней. Вряд ли что из этого получится, ты ее тоже хорошо знаешь, но, по крайней мере, совесть наша будет чиста. Я ведь подстраиваться под нее не стану — пусть сама свою судьбу определит.

— Да-а-а, — протянул Рогов, — тяжеловатой видится ее судьба.

— Ты считаешь — она не внемлет моим словам?

— Она правильный прокурор, но пересилит здесь материнское чувство, тем более, что понимает — не назначат ее на следующий срок. Уйти чуть раньше, позже — для нее сейчас это не принципиально.

— Но ведь дело может закончиться плачевно…

— Скорее всего так и будет, но как раз этого она сейчас и не поймет. Слишком горячо в голове и вряд ли ты, Диана Сергеевна, остудишь ее.

— Да, Виктор, полагаю, что ты прав. Но камень с души снять необходимо. Я еду.

— Вера Ивановна, к вам Мурашова на прием — обратилась к Домогацкой вошедшая секретарша.

— Мурашова? Уже узнала, прослышала… Что ж, зови, посмотрим, как она оправдываться станет, — недовольно произнесла прокурор. — Ты приглашай, Людочка, приглашай, остального тебе знать не обязательно, — повторила она, глядя на замешкавшуюся секретаршу.

Приняла Мурашову сухо, не вставая с кресла, жестом все-таки приглашая присесть и не здороваясь, давая понять, что доверительного разговора, как бывало ранее, не будет.

Диана поняла обстановку и то же не поздоровалась, начала прямо с сути.

— Я пришла, Вера Ивановна, что бы сделать вам предложение…

— Предложение? — ухмыльнулась Домогацкая. — Я же не беру взяток и вы об этом прекрасно знаете.

— Вот поэтому и пришла, что вы взяток не берете, откатов не принимаете и всегда ранее служили закону. Пришла спасти вас.

— Спасти? Это что угроза? — Возмутилась Домогацкая.

— Помилуйте, Вера Ивановна, какая угроза…вы же меня не первый день знаете и как я отношусь к наркотикам — то же прекрасно знаете. Может быть одного только не знаете — меня в девичестве пытались посадить на иглу. Силой пытались, но я выстояла и наркотики ненавижу.

— Может и так, — смилостивилась Домогацкая, — может и без вашего участия организован притон и наркосбыт в вашем Центре. Повторяю — в вашем Центре. Следствие разберется. Еще вопросы есть?

Мурашова уже давно поняла, что разговор не получится, не остыла еще мать от накруток сына, а времени ждать — нет.

— Вера Ивановна, взвесьте все как следует, вы же грамотный юрист, отбросьте эмоции и сами поймете, что надумано все это, подстава обыкновенная. И кто не меня — именно вас подставляет по своей глупости, амбициозности, дурости и наивности, вы прекрасно понимаете. Прекратите дело, пока не поздно, пока оно не получило огласку. Пока еще можно что-то поправить на собственной кухне. Очень вас прошу, Вера Ивановна, одумайтесь, оцените обстановку трезво.

Домогацкая слушала внимательно и внешне бесстрастно. Мурашова уже было подумала, что она начинает осознавать ситуацию.

— Все у вас, Диана Сергеевна?

— Да, все. Еще раз прошу — одумайтесь.

— Уголовное дело возбуждено и все будет идти строго по закону. Как того требует известный вам, Диана Сергеевна, Процессуальный Кодекс России. И вам, как юристу — стыдно должно быть приходить ко мне и просить о прекращении уголовного дела. Именно вы должны одуматься и навести порядок в своем Центре. Все, я вас больше не задерживаю…

Домогацкая говорила медленно, словно печатая каждое слово, с бесстрастным, но каменным лицом человека, уверенного в своих высказываниях.

Мурашова поднялась с кресла медленно, словно нехотя, а может просто еще давала несколько мгновений на обдумывание своего предложения.

— Мне очень жаль, Вера Ивановна, что мы не договорились, вернее что вы не прислушались к моим словам и не хотите оценить обстановку трезво. И спасибо вам, что приняли меня — однако я вас не приму, когда вы уже вечером, сегодня вечером, станете рвать волосы на собственной заднице. Просто будет слишком поздно что-либо сделать.

Мурашова захлопнула за собой дверь, не давая что-либо ответить Домогацкой — не хотела слышать в свой адрес еще и оскорбления.

Она сидела в своей машине, которая везла ее к прокурору области, к давнему приятелю, который давно хотел избавиться от Домогацкой, но нужного, корректного способа не представлялось. Сидела и думала, как не смогли договориться две русские честные бабы…