Курсом зюйд

Вести с юга продолжали приходить одна за одной. Новость о разгроме сорокатысячной орды под Харьковом вызвала радость среди жителей города и некоторую озадаченность у иноземных посланников. Дарье Пётр Алексеич написал лично: «Спешу сообщить тебе, душа моя Дарьюшка, что нынче Божиею милостию одержали мы викторию над войском разбойным. Хан Девлет бежал, бросив своих воинов на смерть. Отправляемся же ныне вовсе гнездо воровское разорить, дабы избавить сей благодатный край от угрозы, что веками висела над нашими рубежами. Вырвать наконец ордынскую стрелу из тела Отечества — воистину достойная цель…» В честь этой победы пришлось устраивать торжественный приём, на который явился весь бомонд. И русские аристократы, имевшие уже в Петербурге свои дома, и иностранные послы, в числе которых был и новоприбывший Юст Юль, представитель Дании. Его прибытие означало заинтересованность короля Фредерика в поддержании союзнических отношений с Россией, несмотря на повысившуюся в разы дипломатическую активность Англии. Да и Франции жирный намёк. И тем, кто в действительности стоял за нынешним французским поверенным в делах — тоже.

Интермедия.

Из письма датского посла Юста Юля.

'…Город сей уже отнюдь не напоминает приморскую деревню с дворцом. Надо заметить, что строительные работы, по свидетельствам очевидцев, после Полтавской виктории русской армии над шведами лишь усилились. Я сам наблюдал, как привозят большие камни и укрепляют ими берег, затем насыпая поверх них камни помельче. Всё сие укладывается на строительный раствор, словно основание крепостной стены, завершается слоем плотной земли, насыпанной сверху каменного основания, и после ту землю дополнительно утрамбовывают и укрепляют. Высота, на которую строители намерены поднять уровень берега, никак не менее шестнадцати рейнских фодов[30] от уровня воды. На мой взгляд немного избыточно[31].

Кажется, русский государь всерьёз вознамерился создать здесь новую столицу. Однако после разговора с кронпринцем Алексисом и его царственной матушкой у меня сложилось ощущение, будто замыслы царя куда более грандиозны.

Старая столица — Москва. Новая — Петербург. И древняя, с которой началась русская государственность — Киев. Идея недурна, однако может быть реализована лишь при полной безопасности от татарских набегов. Впрочем, как я понимаю, решением сей проблемы государь ныне и занят…'

5

А после торжества снова началась работа. На этот раз датского посла взяли в оборот вчетвером: царевич Алексей, Дарья, её сестрица и полковник Меркулов, постепенно становившийся одним из светил дипломатического небосклона. Датчанина пригласили на завтрак с государыней и царевичами, что уже само по себе свидетельствовало о самом добром расположении к его державе. Попасть на завтрак в семейном кругу августейшей особы — это в любой европейской стране восемнадцатого века было пределом мечтаний любого дипломата. Юст Юль хоть и происходил из семейства, дававшего Дании то морских офицеров, то политиков, но тонкости придворного этикета понимал. Потому явился точно в назначенное время и выбрал для визита не парадный наряд, в котором только вчера представлял верительные грамоты, а платье поскромнее, хоть и сшитое из недешёвого сукна.