Курсом зюйд

— Мадам, — де Сен-Жермен раскланялся. — Правила хорошего тона предписывают не восхищаться подобным предложением, поступившим со стороны дамы, однако из любых правил имеются исключения. Я буду счастлив скрестить с вами шпаги.

— Один вопрос, — тон Кати был как всегда невозмутим. — Вы умеете драться по-шведски?

— Что вы имеете в виду под умением драться по-шведски?

— То, с чем мы столкнулись во время этой войны, шевалье: в одной руке шпага, в другой — ружьё со штыком. Или, на худой конец, тяжёлый кинжал, если речь шла об офицере, — пояснила дама. — Один такой офицер едва не отправил меня на тот свет, и, если бы не солдат, который его успешно атаковал, мы бы с вами сейчас не разговаривали… Итак, вы умеете драться по-шведски?

— Бою со шпагой и кинжалом меня обучали, мадам, но пускать в ход сие умение пока не доводилось, — признался француз.

— Тогда поединок может быть поучительным для нас обоих, — Катя перебросила ему через половину комнаты егерский нож в ножнах. — Это вам вместо кинжала.

— Довольно тяжёлый нож, — шевалье поймал «посылочку», вынул егерское вспомогательное оружие из простых кожаных ножен и оценил параметры. — К такому нужно привыкать… Помпоны?

— Пожалуй, да. Эксцессы ни к чему… нам обоим.

Поединок, за которым Меркулов немного настороженно наблюдал, присев на краешек стула, начался с прощупывания противниками обороны друг друга. Оба осторожничали — каждый по своей причине — но вот разведка окончилась. Это стало понятно по тому, как выпады и удары стали увереннее, и оба противника пустили наконец в ход вторую вооружённую руку. Алексей видел, что его драгоценная супруга использует именно шведскую манеру боя. И сразу, едва темп поединка увеличился, стало ясно, почему шведы считались отменной пехотой. Француз использовал длинный штурмовой нож исключительно как защиту, тогда как Катя атаковала с обеих рук. По-шведски, не боясь сокращать дистанцию до минимума. Наконец ей удалось блокировать шевалье, отбросив шпагой оба его клинка с линии атаки, мгновенно сократить дистанцию, и… Кончик её старого доброго воронёного ножа остановился в полудюйме от глаза шевалье.

— Вот так дерутся шведы в рукопашной, — сказала Катя, комментируя финал поединка. — И у того, кто не знаком с их манерой боя, немного шансов. Почему вы не атаковали левой?

— Вероятно, потому что не был этому обучен, мадам, — признался де Сен-Жермен, возвращаясь в исходную позицию. — Так же, как и вы в своё время: иначе не было бы упомянутого вами случая со шведским офицером.

— Я быстро учусь.

— Прекрасная привычка, мадам, — шевалье отсалютовал ей шпагой. — Стараюсь придерживаться той же тактики: если остался в живых, обязательно научиться приёму, которым меня едва не убили… Не сочтите за дерзость, мадам, если я попрошу вас обучить меня шведской манере боя.

— Если бы вы попросили меня показать, как лучше всего ей противостоять, я бы с радостью согласилась, — всё так же спокойно ответила Катя, вкладывая в ножны весь свой «холодняк». — А так — этой манере вас может научить любой шведский пехотный офицер. Премудрость невеликая.

Она видела: до шевалье дошло, что разговор был не фехтовальный, а политический. Да и вся эта сцена — тоже. А значит, и его ответ последует в том же ключе.

— Шведы — отменные солдаты, — проговорил француз. — Они прекрасно обучены драться. Но ещё лучше они умеют слушаться приказов старших офицеров. Думаю, половина их успеха на поле боя заключается именно в этом.

— Эти ребята — мастера атаки. Но в обороне они где-то на среднем уровне; хороший, крепкий удар держат не особо. В этом нам довелось убедиться лично. Шведы были обречены потерпеть поражение от того, кто не только выдержал их натиск, но и сам перешёл в атаку… Полагаю, это также невеликая премудрость, которую может освоить каждый желающий.

По глазам шевалье было видно: он всё понял как надо и передаст своему начальнику — маркизу. Да и сам сделает кое-какие выводы. Нужно было постепенно наводить французов на мысль, что ставка на шведов «не сыграет» при любом раскладе. А когда они перенесут все свои политические гири на османскую чашу весов… О, вот тогда и начнётся самая интересная партия этого времени.

Если, конечно, старый французский король не выйдет из комы и не продолжит свою политику, безумие которой было ясно даже его сыну. Но так как надежд на выздоровление старого Луи немного, то в переговоры в Копенгагене, скорее всего, положат начало новой политической конфигурации в Европе — с учётом сил и интересов России как нового игрока.

Интермедия.

— С чего это король датский вдруг заторопился, Катя? Или Пётр Алексеевич в том письме ему отписал, что устал ждать невесть чего?