Курский излом

Ударные силы противника, которым предстояло перейти в наступление, находились в районе выс. 237.8 (0,8 км на север от Ямного). Этот холм располагался на дороге Ямное — Бутово, именно по ней и должна была осуществить рывок первая группа самоходок 911-го дивизиона с десантом на борту. В ночь на 4 июля 10 саперов 2-й инженерной роты дивизии «Великая Германия» южнее Бутова в течение пяти часов, обливаясь потом, проделывали проходы в советских минных полях. По данным Р. Кросса, за это время они смогли снять 2700 мин, что позволило расчистить достаточно широкую полосу для прохода штурмовых орудий и батальонных боевых групп. [256]

«Курская битва началась ровно в 15 часов{172}, — пишет в своих воспоминаниях начальник штаба 48-го тк генерал Ф. Меллентин. — 4 июля, когда после короткой, но сильной артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска атаковали позиции русских войск. В полосе 48-го танкового корпуса передний край обороны русских проходил в 5 км южнее деревень Луханино, Алексеевка и Завидовка»{173}.

Этот первый удар «Цитадели» приняли две дивизии 6-й гв. А. Боевое охранение 71-й гв. сд было атаковано войсками сразу трех вражеских соединений: 332-я пд — один батальон двигался к железной дороге, проходившей через Готню, второй (средний) — в направлении барака северо–восточнее Бубны, левый — на южную часть с. Новая Горянка, 3-я тд — имела задачу овладеть Герцовкой, а дивизия «Великая Германия» перешла в наступление на район, прилегающий к выс. 229.8 (4 км юго–западнее Черкасского). Позициями ПО и БО 67-й гв. сд предстояло овладеть двум вражеским соединениям: 11-я тд была нацелена на Бутово, а 167-я пд — на выс. 230.8 (БО) и село Драгунское (ПО 67-й гв. сд и БО 52-й гв. сд).

Обратимся к книге западногерманского исследователя Пауля Кареля, вышедшей еще в 1966 г. Ему довелось беседовать с тогда еще здравствовавшими солдатами и офицерами вермахта, участниками Курской битвы. Поэтому, несмотря на ряд фактических ошибок, описание отдельных эпизодов в его работе интересно передает эмоциональное состояние противника и восприятие немцами этих событий.

«… Между 12.25 и 13.25 полевые кухни выехали на передовую, чтобы раздать обед. Грозовой ливень бил опаленную землю, солдаты попрятались под плащ–палатки.

К 14.45 гроза прекратилась. Между Белгородом, Томаровкой и Фастовом воцарилась тишина. Русские ждали. А по другую сторону нейтральной полосы так же ждали немцы. Батальоны 48-го танкового корпуса и танковый корпус СС стояли в передних траншеях. Послышался гул самолетов. Он нарастал. Люди подняли головы. Капитан Лейк, командир 3-го батальона гренадерского полка дивизии «Великая Германия», посмотрел вверх на машины, потом на свои часы. «Минута в минуту», — сказал он.

Стрелка подвинулась на 14.50. И в этот момент эскадрильи бомбардировщиков «Штука» с ревом пронеслись над траншеями в сторону врага. Высоко над ними, осуществляя прикрытие, шли истребители. «Штуки» заложили вираж и с воем спикировали. По другую сторону, на склонах Герцовки и [257] Бутова, поднялись фонтаны земли и дыма. Именно там располагались наблюдательные пункты советской артиллерии. Сразу за ними — передовое охранение.

Следующая эскадрилья пролетела над германскими позициями. И третья, четвертая, пятая. Больше 2500 бомб рухнуло на советскую полоску земли в 3 километра длиной и 500 метров шириной. В 15.00 взорвалась последняя бомба. Тогда вступила артиллерия. Ревущий, воющий ад.

Передняя линия батальона Лейка находилась на железнодорожной насыпи. Командир 15-й роты, лейтенант доктор Мецнер, склонился у своего тяжелого пулемета. Он взглянул на ручные часы, потом на укрытие, где стоял командир батальона, не спускавший глаз с циферблата. Десять секунд прошло. Пять. Пора! И в грохоте артиллерийского огня раздался пронзительный крик Лейка: «Вперед!»

Доктор Мецнер увидел, как капитан Лейк первым выскочил из траншеи и побежал через открытый участок. Все знали, что это пространство, на котором абсолютно негде было укрыться, просматривалось русскими. Именно поэтому Лейк сам бросился вперед с командного пункта, чтобы повести за собой батальон на такое трудное дело.

Доктор Мецнер пишет, что никогда не забудет этой минуты. Образцовым клином, как стая перелетных птиц, роты и взводы последовали за командиром батальона. Пример батальонного командира, казалось, подействовал как магнит и на Мецнера. Он выпрыгнул из своего окопа для тяжелого пулемета, хотя, строго говоря, должен был оставаться там, и ринулся за капитаном Лейком, в нескольких метрах позади, слева.

Под прикрытием артиллерийского огня взводы бежали по проходам в минных полях, люди сгибались вдвое. За ними по пятам двигались штурмовые орудия. Позади шли артиллерийские орудия на самодвижущихся лафетах. Между ними бежали отряды саперов, готовые устранить любое неожиданное препятствие. Несмотря на боевую готовность, передовое охранение советской 6-й гв. А было застигнуто врасплох стремительной немецкой атакой, и прежде всего интенсивной бомбардировкой.