Курская дуга

Заградительный огонь батарей с закрытых позиций остановил неприятельскою пехоту. Танки замедлили движение. Пехотинцы подтянулись. Но отряд мотоциклистов рассеялся. Бронемашина сползла в кювет и дымилась. Тяжелые танки с десантами автоматчиков вышли вперед.

— Ага, вот где «карман»! — Курбатов заметил у самой дороги храбрецов, они быстро выкатили из укрытия орудие. — Заигрывающие! Давай заигрывай, заманивай в «мешок»! По головному бронебойным! — Снаряд попал в гусеницу. «Тигр» завертелся на месте. Комкор поправил пенсне. В это мгновенье второй снаряд поджег светло-желтый танк.

Орудие моментально исчезло в замаскированном «кармане». Гитлеровские танкисты не успели засечь его. Они заметили ложный артиллерийский окоп и туда направили огонь.

— Вы случайно не знаете, кто командир заигрывающего орудия? — продолжая наблюдать, спросил Курбатов.

— Я справлюсь… — Полковник снял трубку. — «Луну»! «Луна»? Кто командует заигрывающим? Ефрейтор Бобров, бывший наводчик… Знаю… В расчете все коммунисты… Вызвались заманить врага.

— Бобров? — вспоминал вслух комкор. — Это не тот ли, о котором писала газета?

— Да, это он и по-прежнему совершает «переворот» немецкой технике. «Тигр» горит!

Гвардейцы снова выкатили орудие. За проселочной дорогой показалось второе.

«Тигры» продолжали обстреливать ложную позицию. Вспыхнул еще один светло-желтый танк. Ползущие на флангах зелено-коричневые «фердинанды» обнаружили настоящие позиции артиллеристов и ударили прямой наводкой.

Упал ящичный, обеими руками схватился за грудь подносчик снарядов. Приблизились «тигры». Близко подползли «фердинанды». Гвардейцы вели огонь. Задымилось еще два танка. За проселочной дорогой «тигры» раздавили орудие, под гусеницами погиб его расчет, но гвардейцы Боброва держались.

Снаряд разбил колесо. Курбатов видел, как резко наклонилось орудие. «Ящик подставьте, ящик! Эх, не сообразят…» Но кто-то из артиллеристов догадался и заменил снарядным ящиком колесо. Выровнялось орудие, открыло огонь. Черное облачко окутало башню «тигра». Но с правого фланга уже зашел «фердинанд». «Не успеют повернуть орудие, поздно…» — Курбатов хмурил брови. В душе он тяжело переживал эту неравную борьбу. Сильные духом люди сознательно пошли на верную смерть ради победы и жизни других. И куда-то в Туркмению, на Урал, на Алтай принесут треугольники писем горе, и не одна там заплачет мать. Его тревожила и другая мысль. Не откроет ли какой-нибудь слабонервный расчет огонь раньше срока? Но артиллеристы молчали. Они подчинялись железной дисциплине.

Полетели вверх обломки орудия. Кто-то из гвардейцев, засев в окопе, продолжал борьбу. Он бросил дымовые гранаты и отбивался противотанковыми.

«Тигры» обошли полоску дыма. Они осторожно продвигались. Взлетели зеленые ракеты. Танки пошли быстрей. Из верхних люков выглядывали гитлеровские танкисты, осматривались — нет ли здесь неожиданного подвоха, не видно ли вблизи русских?

Ветер колыхал высокие пыльные травы да опаленную огнем рожь. Вперед устремились танки, бронетранспортеры с пехотой. Побатарейно, перекатами двигалась артиллерия. В боевых порядках врага показались даже громоздкие зенитки. Противник спешил продвинуться. Наконец-то найдена лазейка и можно выйти на оперативный простор!

Кружились воздушные разведчики. Гудели «рамы». Они снижались и снова набирали высоту — ничего подозрительного! Низко-низко проносились одиночные мессершмитты. «Какое у них задание? — думал Курбатов. — Очевидно, разведывают, все высматривают, не отходят ли наши войска».

— Танки в огневом мешке! — воскликнул полковник и слегка прищурил глаза. — Пора! Сейчас начнут артиллеристы… За око — два ока, за зуб — всю челюсть!

Курбатов одобрительно кивнул. В поле из тщательно замаскированных «карманов» показались десятки стволов. Сверкнул огонь. Загремели фронтальные орудия.

«Тигры» и «фердинанды» не выдвинулись вперед, не пошли в стремительную атаку. Стальные громадины сейчас же замедлили движение. Через свои боевые порядки они пропускали средние танки, поддерживали их огнем. С машин соскочили автоматчики. Картечь косила их. Они залегли.

Молчали фланговые батареи. Они были в засаде, ожидали подхода тяжелых танков и самоходных орудий на близкие расстояния.

— Осталось четыреста, триста метров! — громко отсчитывал полковник.

На флангах взметнулось и затрепетало пламя. В башни, в борта, в черно-белую паучью свастику ударили бронебойные снаряды. Они пробили броню, и внутри машин вспыхивали пары бензина, взрывались боеприпасы.

Косоприцельный огонь фланговых батарей выводил из строя моторы, заклинивал башни. Выкатывались из-за бугров новые пушки, из засад неожиданно били в упор невидимки — «тридцатьчетверки». Гитлеровцы метались в огневом мешке. Они атаковали рощу Фигурную. Там их встретили врытые в землю «тридцатьчетверки». Фашисты бросились на горку Острую. Снова ураганный огонь артиллерии — и те же незаметные, почти неуязвимые в капонирах «тридцатьчетверки».

— Надо завязать мешок, — сказал Курбатов полковнику.

— И гонять фашистского кота!