Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции «Цитадель». 1943

При этом одним из крупных источников дополнительных трудовых ресурсов для коммунистического режима явилось население, ранее не занятое в общественном производстве, – женщины и подростки. Так, в 1940 году женщины составляли 41 % всех рабочих и служащих, в 1942 году – 53,4 %, а в 1944 году – 57,4 % (следовательно, их насчитывалось свыше 15,5 миллиона человек. – П.Б.); в сельском хозяйстве на долю женщин в 1944–1945 годах приходилось 55,5 % всех выработанных трудодней; к началу 1945 года удельный вес подростков в возрасте от 14 до 17 лет, занятых в промышленности, строительстве и на транспорте, составлял 10,5 % от общего числа работающих[100].

Для сравнения: в Германии в 1939 году количество женщин, занятых в хозяйстве, составляло 14,5 миллиона человек (≈37 %), хотя в дальнейшем оно незначительно увеличилось в связи с привлечением иностранных трудовых ресурсов: в мае 1940 года среди иностранных рабочих было 200 тысяч женщин, а в мае 1941 года – уже 400 тысяч, тогда как число трудившихся немецких женщин к этому времени уменьшилось до 14,2 миллиона человек[101].

Таким образом, изложенное показывает, что военная экономика нацистской Германии оказалась в целом менее эффективной, чем советская социалистическая экономика, ориентированная на военные нужды. Исторический опыт свидетельствует, что максимально централизованная система управления, основанная на жестком принуждении насильственными методами, гораздо эффективнее в условиях кризиса, чем относительно децентрализованная и более либеральная. С другой стороны, отсюда очевиден ответ на вопрос: какая политическая система являлась более отвечающей социальным интересам своего народа – советская коммунистическая или германская национал-социалистическая? По мнению участника войны генерала Фридриха Меллентина (Friedrich Mellenthin)[102], одним из главных преимуществ России в войне является ее способность выдержать огромные разрушения и кровопролитные бои, а также возможность предъявить необыкновенно тяжелые требования к населению и действующей армии.

Соответственно, начальник штаба Верховного командования сухопутных войск Германии (далее – Генеральный штаб сухопутных войск)[103] Франц Гальдер (Franz Ghalder) уже в августе 1941 года зафиксировал в своих заметках[104], что общая обстановка все яснее показывает недооценку военным руководством Германии хозяйственного и организационного потенциала СССР, а также его чисто военных возможностей: «И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину». В ноябре 1941 года начальник вооружений сухопутных сил и командующий армией резерва генерал Фридрих Фромм (Friedrich Fromm) докладывал Гальдеру, что количество людских резервов Германии и возможность обеспечения ее вооруженных сил материальными средствами требуют немедленного перемирия с СССР, поскольку в апреле 1942 года некомплект на Восточном фронте составит 180 тысяч солдат. Соответственно, в том же ноябре Гальдер констатировал, что колоссальные размеры территории и неистощимость людских ресурсов СССР вообще не позволяют гарантировать полного поражения этой страны, поэтому война смещается из плоскости военных успехов в плоскость способности выстоять в моральном и экономическом отношении, а главной задачей становится нанести противнику максимальный ущерб возможными средствами.

Военные специалисты, начиная с Карла Клаузевица, отмечали, что переход к массовым армиям позволил государству шире использовать для ведения войны возможности управляемого им народа, поэтому существенно изменилось понятие тыла, которым, по существу, теперь становилась вся страна, за исключением фронтовой полосы. Благодаря этому армии приобрели большую живучесть, и, даже потерпев сокрушительные поражения, при наличии крепкого тыла, образованного психологически сплоченным и морально устойчивым народом, а также времени и пространства, они могли восстанавливать свою боеспособность, одновременно приобретая боевой опыт.