Курская аномалия

Зимин припомнил, как года полтора назад он, действительно, в разговоре мельком обронил, что активно занимается поиском людей, наделенных какими либо необычными способностями, причём, даже не уточнил, в чём эти способности должны заключаться. Золотое было времечко! Тогда он только-только защитил докторскую, сформулировал тему, получил лабораторию, штат сотрудников, выбил финансирование… Короче, активно готовился к прорыву в нейрофизиологии…

– И ты, вот так с ходу, понял, что нашёл подходящего кандидата? – вполне серьёзно осведомился он у друга-журналиста, который тут же закивал в знак согласия. – А откуда он взялся?

– Бабу Зину мою помнишь?

Борис кивнул, хотя, Глебову бабушку Зинаиду Петровну помнил смутно. Он её только однажды и видел, ещё в далёком детстве, когда, та к Кашириным на недельку погостить приезжала.

– Ей, ведь, наверное, сейчас лет семьдесят пять… – прикинул он.

– Да побольше. В прошлом месяце восемьдесят стукнуло, – уточнил Глеб.

Зимин с уважением присвистнул:

– Солидный возраст.

– Так вот, как я уже говорил, – продолжил журналист, – занесла меня нелёгкая в провинциальный городишко Рыльск. Это в Курской губернии. Оттуда до Поповки, где бабуля моя обитает, добираться всего ничего, ну, и решил я старушку проведать. Дай, думаю, смотаюсь по быстрому – когда ещё случай увидеться подвернётся. Приехал, а она там, видать, совсем одичала от скуки и одиночества. Обрадовалась мне, будто, прибавке к пенсии – не знала, куда посадить, чем накормить. А за стопочкой бурякового самогона с пампушками на закусь, рассказала прелюбопытную историю… Не так давно заезжал к ней соседский сынок Ванька Антонёнок. Мужик хоть и в летах, а живёт, как перекати-поле. Ну, не сложилась у человека семейная жизнь – всяко бывает. Работает кровельщиком, вечно мотается в поисках заработка. Кочует по-цыгански – где работа, туда и он. Вот, в кои-то веки, в родное село наведался, ну и заглянул к моей бабуле по-соседски – своих-то давно уже никого не осталось. Слово за слово, и по секрету сообщил он ей жуткую тайну о том, как однажды приметил за собой странность. Стоит ему заночевать где-нибудь, к примеру, в чужом доме, как немедленно сновидения его одолевают. Причём в них воссоздаются события, которые происходили довольно давно где-то поблизости. Узнал он об этом случайно. Остановился на ночь у одной тётки, которой потребовалось крышу подлатать. Как водится, привиделось ему что-то, а за завтраком вздумал он свой сон хозяйке пересказать. Приснилось, мол, будто я не я, а Мирон – колхозный конюх. На дворе тысяча девятьсот тридцать четвёртый год. И вот раненько по утру приехали из района трое чекистов. Собирайся, говорят, с нами поедешь. Агафья – вроде как жена – в крик, со слезами на шею кинулась, поскольку не впервой уже так людей забирали. В те времена дружно и повсеместно все вредителей выискивали. Мирон, смекнув куда дело клонится, упёрся, было, так они его скрутили и выволокли из хаты, а по пути самовар со стола опрокинули… Хозяйка, как такое услыхала, чуть мимо лавки не села. А ну, сказывай, кричит, кто тебе про батьку моего рассказал, как его заарестовывать приходили? Ну, он, понятное дело, опешил. Стал той тётке, втолковывать. Вот же заполошная… Сказано тебе, сон такой чудной… Та ни в какую! Не крути, шумит. Мирон Ерофеич – отец мне, Агафья Тихоновна – мать. А самовар тот помятый по сю пору на чердаке пылится за негодностью… Откель про тот случай выведал?

Мужик кое-как отбрехался, хозяйку угомонил, а сам крепко призадумался: что как неспроста такое совпадение? От снов куда не денешься, они, ведь, без спроса в голову лезут. А только с тех пор стал он после ночёвок в случайных местах интересоваться осторожненько у хозяев, что да как, и со сновидениями своими сопоставлять. И выяснилось: что бы ему по во сне не привиделось, всё оказывалось чистейшей былью многолетней давности. Короче, в сновидениях своих лицезрел он вполне конкретные исторические факты из жизни совершенно конкретных людей, имевшие место в тридцатые-сороковые годы двадцатого века… – Каширин выдержал многозначительную паузу. – Что засвидетельствовано ныне здравствующими детьми и внуками участников тех событий. Обо всём этом он, как на духу, бабуле моей и поведал. Я, разумеется, взял эту историю на заметку. Разыскал того мужичка. Переговорил с ним. Оказалось, вот такой дядька! – Глеб выразительно поднял вверх большой палец сжатой в кулак правой руки. – Это для моей бабки в её годы все, кто не ровесники, те молодые. Тому Ваньке, как выяснилось, уже хорошо за пятьдесят, и никакой он не Антонёнок, а Антонюк Иван Степанович. В общем, он всё подтвердил – похоже, баба Зина ничего не нафантазировала – и в случае необходимости готов поспособствовать развитию отечественной науки. Думаю, твой это клиент! – оптимистично закончил журналист.

– Если всё обстоит так, как ты рассказал, то очень может быть, – задумчиво процедил Зимин и деловито спросил. – Как мне с ним связаться?

– Не сомневался, что ты заинтересуешься, – Каширин расплылся в довольной улыбке. – Записывай номер телефона…