Курск-43. Как готовилась битва «титанов». Книга 1

Особо следует остановиться на статье «Прохоровский плацдарм» военного корреспондента майора К. И. Буковского[12], напечатанной 29 июля 1943 г. в «Красной звезде». Во-первых, в ней впервые в открытой печати было рассказано о событиях у затерянной на просторах Центрального Черноземья небольшой железнодорожной станции, ставшей впоследствии символом мужества и трагизма. Во-вторых, она стала одним из важных источников мифа о Прохоровке. Автор не участвовал непосредственно в этом сражении, вся изложенная им информация была почерпнута из общения с командованием 5 гв. ТА, высокопоставленными политработниками и офицерами её штаба. Поэтому основные тезисы статьи, составившие впоследствии каркас легенды о «беспримерном» Прохоровском танковом сражении, почти в точности повторяют мысли из послевоенных книг и статей бывшего командующего армией П. А. Ротмистрова и его соратников. Главные из них: враг не ожидал столь мощного удара войск 5 гв. ТА 12 июля 1943 г. атака наших танкистов оказалась сквозной, сражение стало небывалым по размаху, «определившим собой провал всего июльского наступления немцев на белгородско-курском направлении». После окончания боевых действий прошло лишь две недели, только завершила свою работу комиссия ГКО под председательством секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова, расследовавшая очень высокие потери танкистов в ходе боевых действий 12 июля, вероятно, поэтому ещё не все аспекты мифа были отточены. Например, в статье представлены не столь фантастические цифры численности немецких танков, участвовавших в якобы лобовом столкновении 12 июля 1943 г. (всего около 400), указаны очень скромные (почти реальные) потери немцев (свыше 100 боевых машин) и главное – сражение у Прохоровки названо лишь «одним из крупнейших в этом году». Для сравнения, в направленном в Москву буквально через несколько дней отчёте штаба 5 гв. ТА будут указаны совершенно иные данные: в бою участвовало 700 немецких танков, потери врага поднялись до 400, а бой 12 июля стал «величайшим сражением в истории Отечественной войны»[13]. Осенью 1943 г. освещать сражения под Курском начали журналы для пропагандистов и специализированные издания «Большевик», «Вестник воздушного флота», «Журнал автобронетанковых войск», «Военный вестник» и т. д.

Следует особо подчеркнуть, что эти публикации (и газетные, и журнальные), как правило, носили строго пропагандистскую направленность, поверхностный, повествовательный характер, который отличал все военные публикации открытой печати Советского Союза той поры. Кроме того, нельзя не отметить, что их авторы, журналисты всех уровней (армейских, фронтовых и центральных изданий), являясь, как они именовались в документах советских партийных органов, «бойцами идеологического фронта», не только в силу цензурных ограничений, но и нередко по личным соображениям допускали искажения фактов и даже придумывали целые боевые эпизоды. Эта пагубная тенденция возникла с первых дней войны и уже через полгода набрала настолько большую силу, что даже некоторые трезвомыслящие руководители военно-политической работы в вооруженных силах были вынуждены отмечать её крайне отрицательное влияние на эффективность пропаганды, т. е. уровень доверия к ней со стороны войск. Из директивы заместителя народного комиссара ВМФ начальника Главного политуправления ВМФ армейского комиссара 2 ранга Рогова № 1с от 22 января 1942 г.: «На кораблях и частях флота за последнее время имеет большое распространение всякого рода вранье и ложь… Случаи вранья, всякого рода выдумки, подчас неправильные и политически вредные измышления отдельных политработников имеют место в агитационно-пропагандистской работе и флотской печати. Некоторые политработники вместо решительной борьбы с враньём и вредной отсебятиной в пропаганде и агитации сами иногда допускают в своих выступлениях, высказываниях и даже в печати ложные сообщения и выдуманные факты.