Курсант: Назад в СССР 13

— Слушай, — миролюбиво говорил я. — Он, конечно, похож на борова, но тебя сильно не стеснит. Опасности ноль, у него, вон, копыто с пулей. Если что, пристрели его. Если уж совсем невтерпеж будет и в напряг.

Я кивнул на связанного, сидящего в углу грустной кучей Рыхлого.

— Так, может, его сразу того… грохнуть? — Гоша с ловкостью Клинта Иствуда в секунду извлек откуда-то из недр своей одежды черный «Вальтер».

Щелк! — сухо лязгнул затвор, а Рыхлый истерично замычал и замотал башкой, мол, не убивайте. Членораздельные слова не шли ему на язык, то ли от страха, то ли как говорить забыл.

— Да погоди ты… — убрал я Гошину руку со стволом, решительно отведя ее в сторону от «борова». — Пусть пока поживет малясь. Пристрелить всегда успеется. Я его брательнику обещал, что с ним ничего не случится, если он нам должным образом помогать будет. И его на одно важное дельце зарядил. Ты же хочешь поймать Сухого?

— Ты обещал? Кому? Тому, кто на меня охоту открыл?! — Гоша снова ткнул в воздухе стволом на Рыхлого. — Суки! Слушай, у меня идея почище. А давай его грохнем, а его брательнику ничего не скажем. А? Пускай думает, что этот живой, и нам помогает. И нам возни меньше, и пухлый мучиться не будет. Весь пол мне кровью залил, выть ещё будет тут. Сволочь!

— Ну сам смотри, как знаешь, — я незаметно подмигнул другу. — Хошь, пристрели его. Только когда я уйду. Не люблю, знаешь ли, громкие звуки в закрытом помещении. У меня слух нежный. Как у скрипача.

— Посмотрим, — кивнул Гоша. — Если будет докучать, точно прикончу. А что с ногой его делать? Загниет ведь…

Бум! Бум! Бум! — раздался сверху стук. Долбили по железным воротам гаража над бункером.

— Помогите! Я тут! — вдруг заорал Рыхлый.

Вот тварь! И голос прорезался, и слова ему вспомнились.

— Заткнись! — Гоша пнул его в бок, Рыхлый свернулся калачиком и заскулил. — Тебя все равно не слышно. Звукоизоляция здесь — будь здоров.

— Но мы же слышим, как молотят по воротине, — недоуменно вскинул я бровь. Хотелось убедиться, что вопли Рыхлого точно не поднимут тут на уши всех — мало ли, собака с хозяином на пробежку пойдёт.

— Так то другое, — заверил Индия. — Это не звук, а резонанс. По стенкам передаются колебания, вот мы их и слышим. А блажить отсюда бесполезно. Проверял — глухо, как в колодце.

— Пойду, открою, — удовлетворено кивнул я и полез наверх, к люку. — Закройся пока.

— Не буду закрываться! — Гоша подошел к лестнице и приготовил «Вальтер». — Тебя прикрою. Тут постою.

— Ну как знаешь, — кивнул я, уже выбираясь на поверхность гаража.

— У, су-ука! — Гоша за моей спиной погрозил кулаком каратисту. — Только пикни! Сразу пристрелю…

Тот раболепно закивал, соглашаясь на молчание и уже понимая, что его реально первым пустят в расход, если на горизонте появится чужак.

Пряча собственный пистолет за спиной, я отпер задвижку гаражных ворот, откинул железную калитку и воскликнул:

— Привет! Ты как раз вовремя. Заходи. Инструменты взял?

— А как же, — улыбнулся Мытько, показывая в руке медицинский чемоданчик. — Все с собой… Только с анестезией напряг.

— Ничего, без анестезии перебьется. Главное, пулю извлеки. Сможешь?

— Обижаешь, Андрей Григорьевич, — губы Мытько вытянулись в ниточку. — Как-никак я в прошлом заведующий городского хирургического отделения.

— Отлично, — я запер за гостем дверь. — Нам туда, — кивнул я на люк в полу. — Пуля в ноге, хотелось бы, чтобы пациент выжил. Ну, если не получится, то плакать точно не будем.

— Бандит?

— Он самый. Гошу выслеживал…

— Выживет, — заверил Мытько. — Если потеря крови не критичная.

— Да вроде пурхается, и жгут накладывали, как могли. Сейчас сам увидишь, спускайся, я за тобой.

— Ага, только маску надену, не хочу перед бандюганом лицом светить, — сказал Мытько, доставая марлевую повязку.

* * *

— Алло, — набрав номер, проговорил я в трубку.

— Андрей Григорьевич, — раздался в ответ голос КГБ-шного полковника Черененко. — Рад слышать. Ты в отпуску? В Москве тебя не видно, а обещал в гости зайти.

— Ага, я всё в Новоульяновске. На больничном, — ответил я.

— О как! Что случилось? Извини, что на свадьбу не вырвался. Все дела-дела… Как самочувствие?

— Не беспокойтесь, Алексей Владимирович, ничего серьезного. Так, немного простыл. Горло першит, нос заложен… Кхе-кхе! — я покашлял. — В общем, ерунда сезонная.

— Понял.

И я понял, что полковник догадался, что я не могу говорить ему всю правду по телефону. Ведь звонил я с обычного домашнего, заказав переговоры с Москвой. Специально покашлял делано, показывая, что со здоровьем у меня полный порядок. Кашель — не кашель. Да и нос заложенный явно был не забит, судя по моему чистому голосу. И горло не саднит и не хрипит — в трубке это слышно. Полковник умный, догадался, что я здоров и таким образом «шкерюсь» на больничном. Он понимал, что просто так я такими ходами не пользуюсь, а значит, дело важное и серьезное.

— Что звоню-то, Алексей Владимирович — помощь нужна ваша. Тут у нас дела странные, как в сказке «Спящая красавица». Где принцесса яблочком отравилась. Помните? Только никто не может понять, что это за яблочко такое.