Курсант: Назад в СССР 12

Здешняя милиция явно привыкла к тому, что тут надо просто сидеть в часы работы рынка. Чобан этот выглядел так, словно его выдернули из многолетней обломовской дремоты.

— Я вообще-то потерпевший, — вставил слово торговец.

— Рассказывай, потерпевший, — приказал тогда ему старлей.

Сбивчиво, подкрепляя слова активной жестикуляцией, Рудик в красках поведал об инциденте.

— У нас в первый раз такое, — бормотал милиционер, поглядывая на меня.

Фуражка сползала, и он постоянно ее поправлял. Видно, не так часто надевает, с размерчиком не угадал. Не могла же у него голова похудеть.

— В первый — не в первый, а на заметку возьмите. Не хватало, чтобы посреди бела дня с людей деньги трясли. И причем, под носом у вас.

— Заявление писать будете? — воззрился инспектор строгим взглядом на Рудика.

— Какое заявление, товарищ лейтенант? — опешил торговец овощами.

— Старший лейтенант.

— Ой, извините! Какое заявление? Я напишу, а завтра они меня в подъезде подкараулят. Вы сами уж разберитесь! Я за что деньги плачу?

После последних слов Рудик осекся и зажал себе рукой рот под уничтожающим взглядом старлея.

Но было уже поздно.

— Какие деньги? — прищурился я, нагнетая обстановку.

— Известно, какие, за место на рынке, — поспешил оправдаться продавец. — Администрации.

В это время дверь распахнулась, и в кабинет зашел солидного видя дядечка в отутюженном костюме и со сверкающей лысиной.

— Здравствуйте, товарищи, а что происходит? — уставился он на нас с Федором.

— А вы кто будете? — бросил я в его сторону.

— Это товарищи из Москвы, — шепнул ему инспектор Чобан. — Из МВД СССР.

Лицо дядечки вмиг поменяло выражение с напускного раздражения на радушие, улыбка чуть ли не до ушей доползла.

Он поспешил представиться и пожать нам с Федором руки. Это оказался директор рынка Сивков. Не случайно, конечно же, он зашел, уже кто-то доложил ему, как двое неизвестных милиционеров увели в пункт ООП его человечка.

— Бардак у вас на рынке, товарищ Сивков, — проговорил я назидательно. — Вот гражданин Рудик сетует, что слишком много платит вам. А еще помидоры непомерно дорогие. Граждане крайне недовольны ценами.

— Рудик! — сверлил недобрым взглядом торговца директор. — Ты чего такого наговорил товарищам?

Тот съежился и снова замахал руками:

— Это недоразумение, я не это хотел сказать.

— Эх, Рудик, Рудик… Вечно ты ерунду городишь, — директор повернулся к нам. — Не обращайте внимания, товарищи, такса у нас в документах оговорена и у всех одинаковая. Не знаю, что он вам наплел. А что касается цены на некоторые товары, так это спрос такой, к тому же цены продавцом устанавливаются. Вот захотелось ему продать вишню в сезон по четыре рубля, а за хилый пучок из трех морковок, каждая из которых похожа на мышиный хвостик, требовать по рублю — и продает, и ничего не поделаешь.

Директор лихо все спихнул на торговцев. Молодец.

— А вы, значит, на цены повлиять не можете? У нас вообще-то в стране борьба со спекуляцией идет, — строго проговорил я.

— Да какая же это спекуляция, товарищ майор? Рыночные цены директированию не подвластны. Чем больше спрос, тем больше цена. Графики встречаются в определенной точке, так сказать, — пояснил он, будто на лекции. — Вот такая рыночная арифметика…

— Ладно, — кивнул я. — Доложу куда надо, пусть коллеги разбираются. И в народный контроль позвоню. Все свободны.

— До свидания, — закивали директор, Рудик и старлей почти синхронно, а мы с Федей чинно вышли из кабинета, закрыв за собой дверь.

— Ловко ты их, Андрюх! — восхищенно пробормотал напарник. — А то ишь, народ обдирают!

— С одной стороны, директор прав, — задумчиво проговорил я. — Не хватает продукции, вот и цены прут. Нет условий для обеспечения потребителя. Вот ты, например, вырастил три мешка яблок, а как ты их реализовывать будешь? Сам стоять на рынке? Тебе на работу надо. Нужны торгово-закупочные пункты при рынках, потребкооперации какие-то. А они далеко не везде есть. Но администрации местного рынка это, я так понимаю, только выгодно, что их нет, их вполне устраивают высокие цены.

— Только я не допер, — Федя поскреб затылок. — Мы что теперь, будем за права потребителей бороться?

Я хмыкнул и пояснил, подставляя лицо солнцу:

— Думаешь, у рыночников все чисто? Удочку я забросил, напугал маленько, задуматься заставил. Копаться глубже нам в этом недосуг, да и не наши полномочия. Так, с кондачка влетели, а они повелись. А вот теперь репу чесать будут. Мол, неприятности от Москвы пошли. Рэкетиры, опять же, приезжие объявились. Этак скоро кусок пирога себе отхватят. Думаешь, кому Рудик платит? Чую, все здесь под Тузом. А это я для для шуму всё затеял. Гошу надо выгодно презентовать, так сказать.

— А-а понял! Он, типа, новый теневой босс в этом городе.

— Еще не босс, но якобы претендует — вот, мол, посмотрите, стремится и напролом прет, — чуть потише проговорил я. — Встряхнем болото, авось Туз и объявится. Сам на Гошу выйдет.

— Умно ты придумал, Андрей, — восторженно кивал Федя.

* * *

В кабинет постучали.

— Открыто! — не поднимая головы от бумаг, привычно отозвался Горохов.