Курсант: Назад в СССР 10

— Я же говорю, сейчас он настроен на конфронтации и ждет от нас активных действий, готов нам противостоять, а мы запрем его в камере-одиночке на несколько суток и не будем вызывать на допросы и другие следственные действия. Пусть думает, что его показания нам вовсе не важны.

— То есть, — Никита Егорович потер ладони, — сделаем вид, что якобы у нас куча доказухи и сейчас совсем не до его ответов?

— Именно. Нужно обесценить в его глазах значимость собственных показаний. Будто нам все равно, что он скажет, признается или нет, все у нас шито-крыто и дело в суд готовим.

— И что нам это даст?

— Возможно, через несколько дней такого вакуума он станет сговорчивее.

— А возможно, и нет? — прищурился следователь.

— В нашем деле нет ничего стопроцентного. Всякое может быть, но пока другой стратегии я не вижу. И, может, за то время, пока он сидит один, мы что-нибудь раскопаем еще.

— Что ж… — Никита Егорович сел и откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки. — Мысль дельная. Логическое зерно в ней явно прослеживается. Ага… Решено, так и поступим. Закатаем его в самую тесную и глухую камеру и забудем про него на пару-тройку дней.

— Лучше на недельку, — уточнила Света.

— Эх… Нет у нас столько времени, Москва душит, ждет результатов.

— На меньше и смысла нет, — Психологиня вроде бы и не меняла тон голоса, но упорно давила в одну точку.

— Ну, да ладно. Отрапортую, что подозреваемый задержан, мол, работаем с ним, все в штатном режиме. Пусть ждут.

Дверь распахнулась, и на пороге вырос старшина с красной повязкой дежурного на рукаве.

— Почему без стука? — нахмурился Горохов.

— Извините, Никита Егорович, — запыхавшись, ответил тот. — У вас телефон не работает, не дозвонились до вас.

— Что вы хотели? — поморщился следователь. — У нас вообще-то оперативка.

— Получили сообщение об убийстве.

— Так? — Горохов привстал, а мы напряглись.

— Обнаружен труп с признаками насильственной смерти в лесу.

— А мы причем? Мясник пойман, в камере сидит, звоните в местную прокуратуру, пусть там следака отряжают.

— Так почерк схожий с Мясником, — оправдывался старшина, переступая с ноги на ногу. Милицейский галстук на резинке у него съехал набок.

— Почерк? — нахмурился Никита Егорович. — Нога отрезана? Или голова?

— Нет… На этот раз рука.

— Как рука? Какая рука? Где? Чей труп?

— Ничего еще не знаем, — старшина попятился к выходу. — Там перепуганный гражданин звонил, ничего толком сказать не может

— Твою дивизию! — Горохов хлопнул по столу ладонью, а дежурный вздрогнул. — Почему сразу не сообщили? Бардак у вас!

— Так, это самое, — лепетал старшина. — Как не сообщили, вот — сообщаю. Сразу к вам, старший смены меня направил. Вот только что сообщение об обнаружении трупа получили. Даже Булкин еще не в курсе.

— Ясно, — шумно выдохнул Горохов. — Поднимай судмедэксперта и кинолога.

Глава 22

В этот раз ехать пришлось совсем недалеко. Место происшествия оказалось сразу за городом, все в том же лесном массиве, но с той лишь разницей, что углубляться в него практически не пришлось. Стоило свернуть с асфальта, и наш «Москвич» очутился в старой березовой роще, которая, несмотря на сентябрь, еще отливала зеленью.

Мы прибыли первыми и почти всей группой, только Свету оставили в кабинете. Не любила она на трупы смотреть, тем более расчлененные.

В роще одиноко стоял УАЗик ППС. Никто из руководства и местной прокуратуры еще не успел сюда наведаться. Что ж, тем и лучше.

Когда мы вышли из машины, нас встретил старший сержант. Подтянутый, широкоплечий, но лицом «зеленый», как несвежая колбаса.

— Командир отделения Поляков, — отрапортовал он Горохову, безошибочно признав в нем старшего.

— Что у вас тут?

— Труп. Без руки. Обнаружил местный грибник, он сейчас у нас в машине.

— Ясно, — кивнул Горохов, — ничего не трогали?

— Никак нет. Близко даже не подходили, — старший сержант покосился на березу, возле которой виднелось прислоненное спиной тело. — Все так и было.

— Молодцы, — похлопал его по плечу Горохов, под его ладонью забряцали золотистые лычки. — А что с лицом у тебя, Поляков? Будто сам покойник. Отравился чем-то?

— Нехорошо что-то… Там такое, — милиционера перекосило, когда он снова кинул мимолетный взгляд в сторону злополучной березы.

Мы приблизились к центру места происшествия. Еще издали стало понятно, что это мужчина привязан к дереву. Но он сидел, а не стоял, как прошлые жертвы. Привязан к стволу, сидит, привалившись спиной. Правой руки нет, следов крови, на первый беглый взгляд, тоже не видно.

Я мысленно ставил галочки в списке примет.

— Личность установили? — Горохов обернулся к сержанту, но тот уже успел смыться подальше от неприглядного зрелища. — Эй! Поляков!

Следователь махнул рукой милиционеру.

— Можете его не звать, Никита Егорович, — сказал я. — Личность убитого мне хорошо известна.

— Вот как? — удивился Горохов.

— Ого! — воскликнул Федя, вглядываясь в лицо рослого мертвого парня. — Да это же… Андрюх! Как его фамилия? Все время забываю. Ну точно он же! Да!