Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами

Верные обычаям предков, потомки подняли на стыке границ трех республик символический курган в память о жестоких сражениях и великом народном подвиге в борьбе с фашизмом. В память дружбы народов-братьев [118] на его вершине посадили дуб. От него по румбам рассадили аллеи: кленовую, липовую, березовую. На склонах поставили обелиски, памятные камни, мемориальные доски.

Земля на этом кургане — святая. Она взята с могил партизан и бойцов Красной Армии, с мест гибели известных и неизвестных героев.

Много лет прошло, а земля здесь и по сей день несет шрамы войны. Прокладывается трасса, и ковш цепляет ржавую каску. Роется котлован под фундамент — и лопата натыкается на пулеметные ленты. Разбирается каменная кладка — и под отбойным молотком крошатся солдатские медальоны — это последние защитники сложили их вместе, замуровали в стену, а сами пошли умирать. Дети собирали ягоды — и наткнулись на партизанскую землянку, нашли автомат с сохранившейся на прикладе надписью: «Последний бой. Умираем. Помните».

В июле 1944 года затихли здесь бои. До полной победы оставался без малого год. Мы знали, что еще много жизней унесет война. Но в воздухе уже витал запах победы.

Для поколения, кому выпала тяжкая доля добывать победу, война была жестоким открытием мира. Совсем молодыми постигали мы добро и зло. Казалось бы, мы должны были ожесточиться, очерстветь. Но мы не ожесточились, не разуверились в природе человеческого добра. В нравственном воспитании перед лицом Отечества мы прошли честно свой путь.

Правда, возникает у меня иногда еретическая мысль: а не слишком ли много внимания уделяем мы воспоминаниям о военном прошлом? Ведь и сражения, и разрушенные города, и ветераны, пережившие столько, сколько, кажется, невозможно пережить, — все это для молодого поколения быльем поросло.

Но тогда почему же юные люди Украины, Брянщины, Крыма, Подмосковья, Белоруссии, да и других мест, где шли особенно жестокие бои, наиболее восприимчивы к Памяти?

Оказывается, познание начинается не только с новых открытий. Юность перенимает память от старших, и все, что она видит и слышит о войне, для нее соединилось в Памяти.

Естественно, что чем дальше отодвигается прошлая война, тем понятней становится тревога нас, старших, [119] что война не может быть забыта, тем настойчивее возникает желание напомнить о ней.

Память не только воспоминания.

Это и путь к себе, к своим чувствам, к своей готовности пойти на смерть за родное Отечество.

Память хранится в самой земле. И отблески ее, воплощенные в металле, бетоне и бронзе, всегда будут жить в сердцах наших людей.

В первое воскресенье июля каждого года у кургана Дружбы собираются тысячи людей. Сюда приезжают ветераны, чтобы вспомнить былое, поклониться погибшим. Приходят пионеры и комсомольцы, все, кто хочет сердцем прикоснуться к подвигу отцов и дедов.

Бывает здесь и легендарный «батько Марго» — Владимир Иванович Марго, и разведчица Валентина Афанасьевна Бурносова, и комиссар отряда Владимир Николаевич Вакарин, и начальник штаба Леонтий Харитонович Слободской, и мы, «партизанские летчики», все, кто остался жив, — Николай Кулагин, Иван Тутаков, Василий Калмыков, Леонид Горяинов, Рустем Лобженидзе, командир полка Владимир Алексеевич Седляревич...

Партизаны, как ни странно, помнят больше о наших полетах, чем мы сами.

«Дорогой Петр Миронович! Пишет вам спасенная вами Вера Тимофеева, сейчас Богданова. Большой вам, низкий поклон и огромное спасибо от меня лично и всех нас — спасенных детей... Когда нас сажали в самолет, вы все смеялись, что не пустите в самолет, а к крылу привяжете, потому что у меня был большой платок клетками, моей мамы. Нас в самолете было 11 человек, кто поменьше, сидели на коленях у больших. Нам было видно в окошечко, как следили вы за небом, потому что все время светили прожектора и били зенитки. А когда мы были на аэродроме где-то около Невеля, нас обступили люди в военной форме с погонами, которую мы не видели. Мы все решили, что наш самолет сбили немцы, и тогда мы бросили свои узелки в самолет, а сами хотели удрать в лес, спрятаться. Помните, как вы собирали нас? А еще вспоминаю, как нам принесли мешки с печеньем и нас всех угощали. А потом повели в столовую, кормили там. Еще помню, как на аэродроме стояло много замаскированных самолетов, а площадку ровняли трактора с катками. И была на этой площадке избушка, около которой мы сидели и ели печенье...» [120]

Был среди спасенных Коля Петров. Я встречался с ним после войны. Он до сих пор помнит единственный в его жизни ночной полет через линию фронта. Теперь Николай Степанович стал строителем, у него уже взрослые дети, внуки. Тоже на строительстве работает и его младший брат — Борис. Он живет в Великих Луках. Николай Терентьевич Новиков живет в Ворошиловградской области, Николай Николаевич Киселев служит в Советской Армии в Феодосии. Разбросало ребят по белу свету...

Особо волнуют письма военных лет.

Комиссар Николай Васильевич Васильев так писал в обком партии: