Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами

Толю опознал староста. Его повели в родную деревню Шутово. На его глазах расстреляли мать, всю обойму автомата выпустили на печку, где находились младшие брат Ванюша и сестра Зина. Фашистам и этого показалось мало. Они избили мальчика до полусмерти и бросили на ночь в сарай. Но Толя нашел в себе силы выбраться из сарая. Под прикрытием ночной метели он убежал. Плутал в лесу несколько дней, пока не набрел на партизанский секрет...

Когда я вернулся домой, комиссар Михаил Михайлович Павлихин попросил меня выступить на собрании, рассказать авиаторам, как воюют партизаны. Я рассказал им о Толике, о. своем последнем полете, о том, как хотели не ночью, а днем рассмотреть партизаны летчика, [88] как они пожимали руки человеку с дорогой для них Большой земли, как рядом с командирской землянкой бросали трофейное оружие, добытое в бою. Показал им и подарок — парабеллум с длинным стволом за номером 2555. После войны пистолет я сдал, а документ, подписанный начальником штаба партизанского движения Соколовым, храню до сих пор...

Аэрофлотовцы на других фронтах

Наш полк не жил какой-то обособленной жизнью. Он был боевой единицей Гражданского воздушного флота, и наше командование, политработники, агитаторы постоянно и своевременно информировали нас о действиях других полков, расположенных на разных участках огромного фронта. Иногда в другие части ездили наши товарищи обмениваться опытом. Бывало, что и мы принимали гостей у себя.

На севере от нашего расположения вели боевую работу полки ГВФ, оказывающие помощь защитникам Ленинграда.

...Недалеко от Ладожского озера в сосновом бору находился небольшой аэродром «Хвойное». Пока озеро не замерзало, другого пути в Ленинград, кроме воздушного, не было. Отсюда совершались неожиданные для противника дерзкие полеты в осажденный город. Руководил операцией пилот гражданской авиации Константин Александрович Бухаров — всегда спокойный, неторопливый в решениях, но энергичный и твердый человек.

Однажды в Ленинград предполагалось послать сразу десять самолетов. Командир приказал лететь плотным строем и держать высоту не больше пятнадцати-двадцати метров, чтобы истребители противника не смогли атаковать снизу. Башенные стрелки должны следить за верхней полусферой. Так же полетят наши истребители прикрытия.

Бухаров взлетел первым. За ним стартовали с лесного аэродрома Стефан Радугин, Иван Носов, Николай Масляков, Семен Фроловский, Виктор Яковлев. Вторым эшелоном в строю шли новички, которым предстояло пройти первое боевое крещение.

Когда под крыльями самолетов оказалось озеро, флагманский корабль резко снизился, прижимаясь к воде. [89] Все экипажи последовали его примеру. Осенний ветер покрыл Ладогу темно-серыми волнами с белыми гребешками. Метров на сто выше каравана полукругом летит его защита — тупоносые истребители И-16, а еще выше барражируют маневренные «Чайки».

Едва караван пролетел над центром Ладоги, как немецкие «мессершмитты» начали атаку. Они носились вокруг каравана, пытаясь разрушить строй.

Наши стрелки вели массированный огонь из башенных пулеметов. От каждой пулеметной очереди самолет вздрагивал, наполнялся оглушительным грохотом.

Далеко на горизонте показалась полоска земли,город с высокими шпилями. Но под самолетами пока еще холодная пучина серо-свинцовой воды. Одной шальной пули, одного неверного движения штурвалом или внезапного отказа двигателя достаточно, чтобы навсегда остаться на дне озера.

Фюзеляж самолета Алексея Буевича был пробит несколькими зажигательными пулями. Алюминиевый осколок ударил по руке воздушного стрелка Владимира Геращенко. Он быстро зубами вытащил его и выплюнул. Тонкая струйка крови текла из раны, а Геращенко уже отбивал очередную атаку.

До берега совсем близко. Заговорили наши зенитные орудия, немецкие истребители отстали. По радио передается приказание командира полка заходить на посадку согласно намеченному плану. Все знали, что последним произведет посадку флагманский корабль. Причем посадка будет выполнена по всем правилам летного искусства и со строгим соблюдением инструкции, как это умел делать Бухаров, «дядя Костя», так его называли между собой летчики.

Комендантский аэродром был хорошо защищен противовоздушной обороной, и немецкие самолеты не решались соваться сюда. Здесь кипела жизнь большого фронтового аэродрома. Все работали четко и быстро. Самолеты разгрузили немедленно и доставленные продукты питания на автомашинах сразу же отправили в город голодающим его защитникам.

Летчиков пригласили в столовую, но никто не шел, все утверждали, что сыты, хотя с самого утра ничего не ели. «Мы поедим там», — сказал «дядя Костя» и выразительно показал пальцем на юго-восток.

Над городом повисла темная пелена. Пора в обратный путь. Самолеты загружены до предела. На Большую [90] землю летчики везут исхудавших от голода ленинградских детей, больных и тяжело раненных. В темноте самолеты пересекают Ладогу, теперь уже не в плотном строю и без сопровождения истребителей. Летят, чтобы завтра опять прийти на помощь городу-герою.