Курс Молодого Бойца

После завтрака, меня опять забрал Бобер по приказу подполковника Саркисьяна – собирать материалы для стенгазеты. Дождь – ураган, конец света, но газета должна быть, для поднятия, слабеющего боевого духа.

Пошел фотографировать стрельбу 37 и 38 группы. Выбрал 64 пленку, средней светочувствительности. Стараясь не попасть под пули выбирал ракурсы и места. Накрапывал дождь.

Вторую ошибку совершить не мог. Провал выпуска стенгазеты, могли приравнять к предательству в мирное время. Старался до пота. Бегал зайчиком, отсчелкав все 36 кадров.

После обеда работы – носить бревна. Голыми руками – это пытка. Пожалели и дали команду – подвести перчатки. Пока ждали, время работ вышло. Повезло как выиграли в Спортлото.

Однако ПУЦ-евская жизнь, расставила все по своим местам – физо и очередные 3 км. Костромцов хищно улыбался. Но начался ливень и бег отменили, так как на дорогах было месиво от БТРов и БМП. Второй раз за день – белая полоса. Первый раз радовались дождю. Костромцов грустил, мы улыбались.

9 июля четверг

С утра бег. Мышцы ног твердеют на глазах. Но утомления накапливается как вода в бочке. Курсант Кордюков, небольшого роста, склонный к полноте, во время бега, упал и начал задыхаться. Кордюков, был похож на карася с выпученными, мутными глазами. Все перепугались, не зная, что делать. Кордюков, быстро оклемался и побежал дальше. Молоток.

Завтрак вообще не съедобный – непонятно с чего сделанная, жидкая каша, чай, сахар, хлеб два кусочка и сливочное масло в виде цилиндра. Масла полагаться 20 грамм, но, повара нагло его тырят. Даже сержанты возмущались от наглости поваров, вызывая их "на переговоры".

Жизнь то черное, то белое. Утро у меня белое . С развода забирает Бобер на очередное печатания фотографий. Бобер дело партии любил, но кинематограф тоже чтил. Пришлось ждать его в полевой палатке, больше часа пока он досмотрел какой-то фильм.

Знакомая уютная пограничная застава. Никуда не тороплюсь, домашняя обстановка. Вспомнив о доме, придавил накатывающую слезу и взялся за фотодело. Дотянуть бы до конца ПУЦа, получить первое увольнение и объестся колбасы с мороженым.

С печатанием дело пошло лучше. Из 36 кадров, получились 12 качественных фотографий, запечатлевших стрельбу 37 и 38 групп.

После обеда, нашу роту по ошибке, повторно отправили на беговой вариант. Из-за ошибки ротного, мотонули лишние пять километров. Слова благодарности так и лились в адрес майора Литвинова. Как дождь, на наши головы.

Опять работы и бревна. Офицеров не было, мы откровенно косили, бревна место положения не меняли. Бросались шишками и играли в прядки. Серьезная армия растет.

Вечером когда ложились спать, рухнул второй ярус кровати на курсанта Филимонова, который получил приличную шишку. Обошлось без медицинской помощи.

10 июля пятница

Взводный, у которого кстати фамилия, почти как у ротного – Литвиненко, вычислил, что с бревнами ничего не происходит и его подчиненные откровенно забили.

Тряся клювом, он шипел как кобра обещая, что сгноит нас рядом с этими бревнами, если мы их не перетаскаем в указанное место. Слово он держал и мы таскали бревна, часов 10-ть. Руки, как будто мы с кактусами обнимались – пекли и кололи. Под конец работ в голове полетели вертолетики.

Вечером обсуждали июньский пленум КПСС. После бревенчатого марафона, всех клонило ко сну. Размеренный дождь способствовал неконтролируемому отключению. Панченко, парень из Новороссийска, как раненый рухнул со стула и поцарапал себе нос. Дождь не прекращается 3-ий день.

От постоянного физического напряжения, мы стали тощие как весенние воробьи, шкура облегает кости, ни грамма жира. Зато крепчаем духом и становимся выносливыми.

11 июля суббота

Командир роты, который был в курсе нашего наглого увиливания от перетаскивания бревен, не мог простить нам этот закос. Как буто мы Родину предали.

Как говорится:

поскольку времени немного,

я вкратце матом объясню

Майор Литвинов бушевал и топтал своими толстыми ногами в обтягивающем галифе, ростовскую землю. Ротный отправил взвод и почти своего однофамильца, на очередную схватку с бревнами. Боль в теле, от перегрузок от перетаскивания тяжелых бревен, рвала как табун лошадей. Взводный и сам не рад такому повороту дела, через три часа тихонько смылся.

Мы остались одни и оставили в покое бревна. Занялись более серьезным делом – начали пускать самодельные кораблики по маленькой лесной речке. Картина выглядела смешно – взрослые дядьки сначала делали кораблики, пускали их по реке, а потом с криками, пытались их утопить, булыжниками величиной с голову.

Дождались обеда и сержанты повели нас на построение. На первое давали мерзкий «борщ», на второе слипшуюся серую вермишель, компот не сладкий и прозрачный. Еда просто отменная.

После обеда на нашей улице праздник – баня. Долго не мылись, поэтому радость не сдерживали. Игрались, как дети бросаясь мочалками и полотенцами. После помывки, я полегчал килограмма на два, от сошедшей грязи.