Курорт

Девушка поспешно шагала по тропе к себе в номер. Она старалась не думать о маленьком, безволосом человечке в ванне. Старалась не представлять, как он выбирается из душевой кабины, пересекает ванную и комнату, выбегает за дверь и дико носится по тропинкам Реаты.

А она закрыла дверь в номер?

Вики не могла вспомнить.

Она прибавила шагу. По пути в номер ей не встретилось ни души. Босые ноги шлепали по асфальту, и больше тишину ничто не нарушало. Мелкие камешки впивались в стопы, и Виктория пожалела, что не задержалась, чтобы обуться. Но это заняло бы слишком много времени. Кроме того, обувь она оставила возле гардероба… справа от двери в ванную.

Она дошла до своего номера, достала магнитный ключ из кармана и открыла дверь.

Эйприл и Мэдисон исчезли.

Их одежда по-прежнему висела в открытом шкафу, а чемоданы лежали на полу. Но ни в одной из кроватей этой ночью явно не спали, и в воздухе витало незнакомое запустение. У Вики появилось недоброе предчувствие.

— Эйприл? — позвала она. — Мэди?

Потом она проверила ванную. Даже в душ заглянула — готовая в случае чего отскочить и бежать прочь. Но и там никого не оказалось.

Виктория опустилась на кровать, глядя на чемоданы подруг. Ее подруги исчезли. Не в том плане, что уехали домой, — их просто не стало. Она не знала, каким образом поняла это, но для нее это теперь было очевидно. А потом девушка внезапно осознала, что она, наверное, следующая.

В дверь постучали. Стукнули один раз, словно бейсбольной битой врезали.

Вики притихла, затаив дыхание и выжидая, что будет дальше: смешки подруг или окрик «Уборка!». Но ничего такого не произошло.

Стук повторился, в этот раз еще громче. И было в этом звуке что-то угрожающее. Виктория вдруг преисполнилась уверенности, что если она откроет дверь, ее постигнет та же участь, что и Эйприл с Мэдисон.

Смерть.

Еще один удар в дверь.

Бежать было некуда. Заднего двора в номере не было, и все окна выходили в ту же сторону, что и дверь. Почему они не остановились в номере с патио? Почему так пожадничали?

В дверь снова ударили. Стук был громкий и неожиданный, но не это напугало туристку. Пугало отсутствие прочих звуков. Стук не сопровождался никакими криками или возгласами.

Только грохот, словно в дверь били чем-то тяжелым.

Снова.

И снова.

И снова.

Вики не могла больше сдерживаться и начала кричать. Умом она понимала, что лучше молчать, не издавать ни звука, попытаться обмануть незваного гостя, убедить его, что в номере никого нет. Но девушка не могла остановиться. В череду ее истошных воплей вклинился сдавленный всхлип. Все это звучало чересчур громко в странной утренней тишине.

Бах!

Что бы там ни находилось, оно уже не просто било в дверь, а ломилось в нее, пытаясь вышибить.

Бах!

Виктория визжала, высвобождая подавляемый ужас, который теперь дал себя знать дрожью по всему телу и воплями.

Бах!

Дверь не выдержала, и в номер ввалилось нечто черное, совершенно не похожее ни на одно из созданий, какие Вики могла себе представить.

Оно было ужаснее.

Гораздо ужаснее.

Патрик вернулся в номер в полном замешательстве, но растерялся еще больше, когда увидел, что дверь в номер открыта, а Вики пропала. Что это, черт возьми, такое? «Тихая Земля»? Он позвал подругу по имени, заглянул в ванную. Даже туалет проверил на тот случай, если ее охватил приступ паники. Но девушки нигде не было.

Никого не было.

Проснувшись, журналист отправился за завтраком, обнаружив, что телефон не работает. Он решил, что раздобудет в одном из ресторанов пару круассанов или пончиков и немного кофе и сока, чтобы устроить Вики сюрприз. Но все оказалось запертым и выглядело заброшенным. И по пути публицист не встретил никого из гостей или работников.

Как счастлив он был бы вернуться сейчас в Чикаго, в цивилизованный мир! Убраться подальше от этой богом забытой пустыни раз и навсегда…

В следующий раз, когда в Тусоне устроят кинофестиваль, пусть Макграф им занимается.

Патрик пытался решить, что ему делать, и в этот момент дверь за его спиной распахнулась. Разве они не запирались автоматически? Он развернулся: в дверях стоял спортивный координатор, и восходящее солнце очерчивало его силуэт:

— Вам следует прояснить кое-что, мистер Шлегель.

Голос его не походил на прежний, он стал более властным и гадливым. Со зловещими, механическими нотками, как у Хьюго Уивинга в «Матрице».

— Я занят, — ответил кинокритик.

Он знал, что такой ответ не заставит Рокни удалиться, но попытался взять ситуацию под контроль и сделать вид — пусть даже это будет только видимость, — что все в порядке.

Спортивный координатор вошел в номер. Лицо его тоже слегка изменилось, стало более резким, угловатым. Грозным.

— Думаю, вам лучше пройти со мной, — заявил он.

Шлегель хотел было возразить, как вдруг Рокни вытянул руку и мертвой хваткой вцепился ему в плечо, стиснув мускулы.

— Эй! — вскрикнул Патрик, но все же позволил довести себя до двери.