Курочка, открой дверь (СИ)

Десяток кур — это уже совсем не шутки. Вызвал Прохор из районного отдела милиции участкового Володю. Участковый был молодым парнем, но весьма толковым. С хуторянами ладил, в каждой проблеме разбирался с усердием. На своём стремительном велосипеде явился на второй день после звонка, всё выслушал внимательно. Осмотрели они на пару с Прохором курятник, загон, для скота сарай. Осмотрели вокруг дома и сам дом. Осмотрели огород. Даже лесок неподалёку осмотрели. Ничего подозрительного. Даже глазу зацепиться не за что. Но ведь десять кур — не шутки. И Пёс. Пёс в прошедшие два дня совсем сник, ел плохо, не лаял по своему обыкновению, из конуры ночью не показывался. Решил Володька загостить пару дней. Прохор был не против. К тому же Наталья и детки не на шутку перепугались из-за Пса, а с милиционером оно как-то спокойнее себя чувствуешь. Всё таки их обучают этому делу.

В тот же самый день повесил Прохор над курятником лампы — четыре штуки. Теперь из окна в кухне всё было видно как на ладони: и сам курятник, и порядка пяти-шести метров вокруг. Володька предложил натянуть тонкой лески и сделать сигнализацию из привязанных к леске железяк. Так и поступили — лишним не будет. Железяки приладили прямо под окном, чтобы слышно было. Испытали — работает на славу. Решили пару ночей посидеть на кухне, будто в засаде. В дальнем углу оставили свечу, так, чтобы можно было едва различать предметы, но и с улицы увидеть, что происходит внутри, было почти невозможно. Сидели, пили чай, говорили вполголоса про житьё-бытьё.

Володька сам оказался из большого города. После армии пошёл он в милицию, по стопам отца. Но долго в городе не задержался. Как это бывает — арестовал не того, кого начальство разрешает, и кого начальству разрешают. Сослали тогда Володьку от греха подальше в район. Но он вроде как и не жалел. Тут проще всё, честнее. Так вот уже четыре года служит службу, притёрся вроде как, и даму сердца себе отыскал, может, и жениться уж пора. Ну да там видно будет.

Рассказал он Прохору, что после звонка навёл справки, поговорил с местными. Ни у кого скотина не пропадала, в дом чужие не залезали, в огород тоже. Вообще никого подозрительного в округе не видели. Позвонил затем начальству — узнать, не сбежало ли кого из колонии-поселения в шестидесяти километрах от хуторов. Ответили, что никто не сбегал, сообщений не поступало. Поделился Володька мыслями, что, может, зверь это или недоброжелатель из соседей. Прохор подозрения отмёл. С соседями в дружбе. Да и опять же, ни зверь, ни сосед такого с Псом сотворить не смог бы. Пёс и сам зверь похлеще многих. Составили планы на утро.

Так и проговорили. Ночь прошла тихо.

Беда

С утра снова оглядели всё вокруг — ничего. У курятника следов нет, замок и леска не тронуты, куры и остальная скотина беспокойства не выказывают. Широкий двор пуст. Чересчур пуст даже. Что-то было не так, не хватало чего-то. Прохор окинул двор взглядом — взгляд упёрся в будку. На дворе не хватало Пса. Скорым шагом подошли к будке, заглянули внутрь. Пёс лежал в углу. Выглядел он уставшим, дышал тяжело, седая шерсть свалялась комками. Прохор вытащил пса на воздух, отцепил ошейник и отнёс в дом. Дома детки с Натальей тут же принялись пса выхаживать: вымыли, вычесали, дали мяса кусок, гладили и говорили ему поправляться. Пёс, казалось, чуть повеселел и принялся есть. Прохор смотрел на него мрачнее тучи, в воздухе повисла тревога.

К вечеру пёс совсем оправился, ел с аппетитом и будто воспрянул духом. Выпустили его во двор, к будке прицеплять не стали. Закончив дела до сумерек, Прохор отыскал Володьку, который делал милицейские свои изыскания. Отправились ужинать. После ужина пересчитали кур — все на месте. Проверили двери и замки. К десяти вечера Наталья уложила деток спать, пожелала Володьке с Прохором спокойной ночи и отправилась спать сама. Прохор выглянул во двор, крикнул пса, приоткрыл дверь. Но Пёс решительно сидел у будки, в дом идти не хотел, бодро глядел на своего хозяина. На сердце вроде полегчало. Прохор прикрыл дверь, но запирать не стал.

Ночь выдалась тёплая и ясная. Проговорили мужики на посту своём до полуночи. В первом часу ночи Володьку сморило — налазился по курятниками да чердакам, умаялся. Прохор глядел в окно, глубоко задумавшись, прокручивая в голове прошедшие дни, вспоминая испуганные глаза Пса. Потом мысли его побежали в прошлое, когда он восемь лет назад взял пса совсем маленьким щенком. Породу Прохор не помнил. Помнил, что любила таких собак Людмила — его бывшая жена. Вспомнил лицо Людмилы, простое, но красивое, её русые волосы, всегда убранные в тугую косу. Вспомнил, как в минуты близости распускала она эту косу, и волосы густыми локонами словно языки пламени волновались на простынях вокруг её головы в такт обоюдному движению тел. Но вот будто пахнуло жаром. Волосы Людмилы взметнулись с простыней пламенем уже настоящим. Обожгли лицо. Со всех сторон окутал Прохора звук пожарища. Завывало пламя, трещали доски. Людмила глядела на него не моргая, окутанная языками огня. Глядела. Глядела.