Куриный Бог (сборник)

Захар молчал.

— Чем вы здесь занимаетесь, Захар?

Захар поднял голову. Глаза были совсем светлые, а зрачки — как точки.

— Это не ваше дело.

— Это как раз мое дело, — сказал он очень мягко, — я инспектор.

— Вы вернетесь к себе, — уперся Захар, — а нам здесь жить.

У Захара был несколько виноватый вид, как у нашкодившего мальчишки.

— Ну так и живите. Кто вам мешает? Вы поймите, мне просто нужно знать, что происходит. К чему быть готовым, — мысленно добавил он, и неприятный холодок тронул затылок.

— Ты мне лучше вот чего скажи! — неожиданно оживился Захар. — Как ты сюда дошел?

— Ну как… нормально дошел.

— И… ничего не заметил?

— А должен был?

Они смотрели друг на друга, выжидая, кто уступит первым. Захар был крепкий мужик, он держался.

— Захар, Захар! Нашел! — кричал парень, почти мальчик; светлые волосы присыпаны известняковой пылью и оттого казались совсем белыми. — Смотри! Это что? Зеленый палец?

На раскрытой, выпачканной белым ладони лежал камешек — продолговатый и зеленоватый… Ничего особенного, просто такой камешек.

— Дай сюда! — сказал Захар. Сгреб лапищей камешек и с минуту стоял неподвижно, закрыв глаза. Вид у Захара при этом был весьма комичный.

— Я его поднял, а он теплый! — радостно объяснил мальчишка.

— Чш-ш-ш… — Захар потряс головой, но глаз не открыл.

Работающие переговаривались негромко поодаль, солнце висело над карьером размытым бледным пятном. И в небе не было ни одной птицы.

Захар открыл глаза.

— Зеленый палец! — торжественно провозгласил он наконец. — Повезло тебе, Янис.

Проводив взглядом Яниса, который, зажав в кулаке свой камешек, вприпрыжку побежал к остальным, он обернулся к Захару:

— Что такое «зеленый палец»?

— Ну, это… — Захар запнулся лишь для того, чтобы точнее сформулировать, — такая штука… которая помогает обращаться с растениями. Вроде как дар.

— И… что теперь?

— Ну, раз Янис его нашел… теперь он будет сам его носить. Или подарит кому-нибудь. Или обменяет.

— На что?

— Ну… на другой оберег. Или на услуги. Не знаю. Это… каждый решает.

Солнце припекало все сильнее, но холодок, нежно дующий в затылок, не исчезал.

— Скажите, Захар, а если… У вас же наверняка есть такой оберег. Есть?

— Ну, — неохотно отозвался Захар.

— А… допустимо, чтобы я на него посмотрел? — Он вспомнил сильные, яростные пальцы Ханны и непроизвольно сглотнул. Шея все еще болела.

— Вообще-то можно, — без энтузиазма сказал Захар, порылся в кармане штормовки, выудил связку ключей и протянул ему.

— Это…

— Моя реликвия, — сказал Захар без выражения, — ключи от дома. Там, на материнке. Моя реликвия.

В качестве брелока на кольце болтался камешек с дыркой. Что-то вроде куриного бога у той белобрысой девчушки.

Он сжал ключи вместе с брелоком в кулаке. Гудение? Покалывание? Перепад температуры? Внутренний голос?

— Я… ничего не чувствую, — сказал он наконец.

— Ну, значит, не чувствуешь, — все так же без выражения повторил Захар. — Отдай.

Он вернул ему ключи, и Захар молча спрятал их в карман. Лицо у него было каменное, как стенка карьера.

— Может, этот? — Он указал взглядом на кольцо. Тусклый, ничем не примечательный камешек. Наверняка, чтобы его вставить, Захар вынул из оправы какой-то другой. Драгоценный.

— Этот нельзя, — вяло проговорил Захар.

Он вновь покосился на копошащихся в отвалах людей. Те переговаривались, роясь в груде щебня, голоса были спокойные, негромкие.

— Давайте присядем где-нибудь, Захар, — сказал он наконец, — присядем и поговорим.

* * *

— Значит, вы каждый день приводите сюда людей, чтобы они искали эти обереги? Рылись в мусоре ради бесполезных вещей? Система поощрений и ограничений, а возможно, и символический капитал, да и не совсем символический: денежная единица в мире, где денег не существует? Неплохо работает.

Сделай так, чтобы это было правдой, Тот-от-кого-все-зависит, умолял он про себя, пожалуйста, ну что Тебе стоит?

— Я вами восхищаюсь, Захар. Бросьте, мы ж свои люди. Оба под грузом ответственности… обоим надо как-то… лавировать.

Бревно, на котором они сидели, пахло смолой и хвоей. И было теплым. Дерево всегда теплое, потому что живое. Даже когда мертвое.

— Все… не так. — Захар по-прежнему говорил вяло, словно что-то мешало ему двигать челюстью.

— Не так?

— Это… правда. Ну, на самом деле.

— На самом деле? — спросил он очень спокойно. — Вот как?

— Когда… ну, когда нас сюда перебросили и мы… ну, начали обосновываться, — Захар смотрел на свои руки и выталкивал из себя слова, — стали… случаться разные вещи… Те, кто… в лес или в каменоломни… Мы были очень осторожны. Нас учили. Но люди стали бояться. И тут они…

— Кто?

— Они, — тихо повторил Захар. — Они сказали, что нам нужна защита. Это, — он кивнул в сторону карьера, — защита.

— От кого?

— От себя, — прошептал Захар.

Захар говорил все тише и тише: ему приходилось напрягать слух, чтобы разобрать.

— Вот как…

— Они говорят, мы неправильные. Ну, — Захар в затруднении подергал шеей, — вроде как бракованные. И если без оберега… А он не дает…

— Проявляться худшему?