Курьез с шедевром

Как же со всем этим обстоит дело в случае со стихотворением «Прощай, немытая Россия»? О, тут картина совершенно иная! Прежде всего, известно лишь два его рукописных текста, выполненных к тому же одним и тем же человеком — П. И. Бартеневым. Первый текст — заметим, что это вообще первое письменное упоминание о стихотворении — относится к 1873 году, второй года на три-четыре моложе — к тому времени со дня гибели поэта прошло примерно тридцать пять лет, а со дня предполагаемого создания, может быть и все сорок, так как одни исследователи говорят, что восьмистишие написано в 1841 году, другие — в 40-м, а третьи — что в 37-м, — полной уверенности ни у кого нет. А при каких обстоятельствах оно могло быть написано? Если в 37-м, то при одних, если в 40-м, то, естественно, совсем при других, если в 41-м, то опять при иных, и во всех случаях обстоятельства известны нам лишь в самых общих чертах: никаких показаний современников о создании стихотворения нет, как нет и достоверных свидетельств о его распространении в 37-м, 40-м или 41-м годах. Первую публикацию восьмистишия предпринял П. А. Висковатов в 1887 году, затем в 1889-м, — через сорок шесть — сорок восемь лет после смерти поэта!

Уже то отмечавшееся обстоятельство, что письменное упоминание о восьмистишии «Прощай…» и его текст мы впервые встречаем лишь в документе, относящемся к 1873 году, то есть спустя тридцать лет после смерти поэта, а до этого ни в дневниках, ни в письмах оно не было обнаружено, и что известен еще только один-единственный более поздний текст, сделанный тем же Бартеневым, сильно настораживает. Такая запоздалость и скудость следов произведения никак не соответствует уверениям некоторых современных наших авторов, будто оно широко ходило по рукам после смерти Лермонтова. Вот уж если «Во глубине сибирских руд» или «Смерть Поэта» ходили действительно широко, так это и подтверждается обилием и свежестью упомянутых «следов».

Но еще более, чем первое столь позднее письменное упоминание, настораживает первая публикация стихотворения. Она состоялась, как мы уже говорили, в 1887 году, то есть спустя почти полвека после смерти поэта. Такой срок невольно наводит на новые раздумья, рождает особенно много сомнений.

Действительно, ведь были же гораздо раньше достаточно благоприятные времена и обстоятельства для обнародования. Разве не странно, например, что восьмистишие, которое широко ходило по рукам, не попало на страницы «Полярной звезды» или «Колокола» еще в 50—60-е годы? Почему? Ведь Герцен и Огарев настойчиво, жадно искали тогда для своих зарубежных изданий произведения подобного рода, и им удавалось всеми правдами и неправдами — помогали доброхотные корреспонденты — получать из России и предавать гласности многие запрещенные или еще ненапечатанные сочинения Рылеева, Пушкина, Белинского, Некрасова, Михайлова, Вейнберга и других писателей. Так, уже в 1856 году в «Полярной звезде» публикуется упоминавшееся нами послание Пушкина декабристам «Во глубине сибирских руд». В 1860 году в «Колоколе» появились всего два года тому назад написанные «Размышления у парадного подъезда» Некрасова. В 1861 году в огаревском сборнике «Русская потаенная литература 19-го столетия», вышедшем в Лондоне, печатается знаменитая эпиграмма Пушкина на Аракчеева — «Всей России притеснитель» и т. д. Там, за границей, у Герцена и Огарева впервые являются на свет стихи и самого Лермонтова: в 1858 году в «Полярной звезде на 1856 г.» — «Смерть Поэта», позже в «Колоколе» — «Увы! Как скучен этот город…»

Среди корреспондентов Герцена были такие литературно осведомленные писатели, критики, публицисты, как Добролюбов, Тургенев, Бакунин, Анненков и другие. Почему же никто из них не отправил в Лондон, а потом в Женеву пропагандистски столь эффектное произведение великого поэта, будто бы ходившее по рукам так широко? Почему не сделал этого сам Бартенев, обладатель копии, сделанной якобы с подлинника? Быть может, между Бартеневым и Герценом не существовало никаких отношений или они сложились неприязненно? Ничего подобного! Еще в 1858 году Бартенев передал Герцену «Записки Екатерины Второй», которые и были незамедлительно опубликованы в Лондоне на следующий же год. Вот бы при этом и восьмистишие-то передать! Ан нет…

Но не только в безцензурной заграничной печати, — судя по многим фактам, стихотворение «Прощай, немытая Россия», могло проникнуть на страницы некоторых изданий и на родине — за несколько десятилетий до того, как это случилось. В самом деле, подходящая общественно-политическая ситуация складывалась в стране в конце 50-х — начале 60-х годов, в пору, непосредственно предшествовавшую отмене крепостного права, и сразу после — в годы известной либерализации и многочисленных реформ, а также — в начале 70-х. Многие крамольные произведения появились в печати именно тогда благодаря помянутой ситуации.