Курьер-миллиардер

— Ой, Лен, несамостоятельные они. Как подростки. Никак съехаться не могут, Тоша у меня живет. Все на работу устроиться никак не может,  ищет чего-то, хочет чтобы побольше платили...Девочка хорошая, но сын был как-то взрослее рядом с тобой…

— Потому что я платила за наше проживание! Очень самостоятельно, и впрямь! — повышаю голос я, усмехнувшись, — извините, Тамара Павловна, но мужик должен быть мужиком и без сильной женщины рядом. Мы с Антоном развелись, мне уже сделали предложение и я счастлива. Всего вам доброго.

Я, закончив, обхожу женщину, и иду к кафе. Слышу, как она разворачивается, чавкнув грязью под ногами и ее возмущенный голос:

— Лена, я давала тебе шанс! Посмотрим, как ты запоешь через пять лет! Когда твой олигарх тебя выкинет на улицу, а тебе уже под сорок будет, и ни ребенка ни котенка!

Я, фыркнув, ускоряю шаг. Господи прости эту женщину. И мозгов ей побольше. 

* * *

Эрик забирает меня на пятнадцать минут раньше, и я даже не считаю нужным ему рассказать об инциденте с бывшей свекровью. Зачем? Все я успела обсудить с Таней, которая, хихикая, резюмировала, что Тоша сел на шею маме, и та спит и видит, куда бы сбросить это ленивое подросшее тело.

— Ты не устала на каблуках ходить? — Эрик целует меня, и перекладывает торт на заднее сиденье, — Лен, поберегла бы себя. Вроде это вредно.

— Пока не вредно, — хмыкаю я, по привычке мазнув щекой об его щетину. Господи, четыре месяца прошло, а этот невероятный мужчина до сих пор заставляет в восторге поджимать пальчики на ногах, вдохнув только его запах.

За эти четыре месяца я пожалела только об одном: что не встретила его раньше.

— Обогрев включить?

— Тепло на улице, Эрик, — улыбаюсь я.

Он тоже улыбается в ответ.

— Ты всегда молчишь, когда тебе неудобно. Вот я и спрашиваю. Готова?

— Готова. Поехали, — я вздыхаю, пытаясь унять дрожь беспокойства, и Эрик замечает этот вздох.

— Если будешь переживать так, Лен, я тебя оставлю дома смотреть фильмы и поеду все расскажу сам.

— Эй! Я просто беспокоюсь! Совсем немного!

— Что даже бледнеешь на глазах?

Я фыркаю, он усмехается. Заводит машину, и мы едем к дому его родителей.

В лифте я нервно перебираю пальцы на руках. Почему-то я боюсь неудобных вопросов, боюсь, что кто-нибудь ляпнет что-нибудь дурацкое, как обычно это любила делать бывшая свекровь на наших встречах. Боюсь сама переволноваться и ляпнуть что-то. Жмусь к Эрику, потому что он — единственный оплот моего спокойствия, тихая и надежная гавань.

И, может, именно волнение становится причиной того, что когда дверь распахивается, и на пороге нас встречают сразу все — Ксюша, мама и папа Эрика, мои мама и папа… я делаю шаг через порог, внезапно спотыкаюсь и лечу носом вперед.

Эрик и тут проявляет чудеса заботы — он просто бросает торт и ловит меня за несколько сантиметров от пола.

Отец Эрика ловит летящую на пол коробку с тортом под дружный «аааах!» женщин. Крышка коробки слетает, а Эрик возвращает меня на ноги, прижав к себе так крепко, что я икаю.

— Лена, ты нормально? — беспокойно произносит он, а я киваю. Боже. Все-таки сделала что-то дурацкое, — не пугай больше так. Больше никаких каблуков… пока.

— Эрик?... — слышим мы растерянный голос его отца, и все дружно поворачиваемся к нему.

Седой мужчина стоит с тортом в руках и несколько ошарашено смотрит на него. Ох, черт!

— Уже прочитал? — усмехается Эрик, — прости, так вышло. Хотели сообщить немного позже, за чаем.

—Леночка, ты правда?… — будущая свекровь тоже смотрит, моргая, на торт, и поднимает на меня полные надежды глаза. Моя мама, ахнув, хватается за сердце, и за моего отца.

— Я нифига не вижу! — Прыгает за ними Ксюша, — что там?! Эээээй?!

Мы с Эриком переглядываемся и улыбаемся друг другу. Все у нас, похоже, происходит внезапно и не по плану, но это не главное в нашей жизни. Главное, что мы действительно любим друг друга.

— Поздравляем, — произносим мы хором, а я хихикаю, — вы станете бабушками и дедушками!

Конец!