Курьер из Гамбурга

Теперь спрашивается, зачем гвардейским офицерам был нужен партикулярный красавец Федор Бакунин? Человек светский, себе на уме, темперамента сдержанного, холодного, что там у него за пазухой – неизвестно. Бакунин был связующим звеном между военными – кулаком и мускулом намечающегося переворота, и мыслью, то бишь, идеей в лице братьев Паниных, Чернышева, Куракина и прочих вельмож. Офицеры нижнего звена встречались с ними на масонских собраниях, когда принимали новых членов, на обедах и праздниках, но в частной жизни общаться было трудно. Между офицерами и вельможами лежала социальная пропасть.

Как уже говорилось, кроме Бакунина у Панина было еще два секретаря, но про Убри, уже на возрасте был человек, точно знали, что он к делам масонским никакого отношения не имеет. Что же касаемо секретных дел, то здесь полный мрак и неизвестность. Второй секретарь Денис фон Визин, известный остряк, весь Петербург пересказывал его шутки, был правой рукой Панина. О Денисе фон Визине знали, что он-то как раз и сочиняет те самые законы, ради которых готовится заговор. Правда, у самих офицеров на этот счет было большое сомнение. Сей фон Визин не только остроты сочинял, но пробовал себя в драматургии и, говорят, успешно. Пиеса его «Бригадир» то и дело цитировалась в гостиных. И все в насмехательном смысле. Какие-такие сей едкий юноша может законы сочинить? Непонятно все это и сомнительно, но им там наверху виднее.

Не будем пересказывать весь разговор в доме Наумова. Разговор этот был сумбурен и невнятен. Много было высказано неудовольств для поднятия патриотического духа, а программа действия все как-то не вырисовывалась. Приведем здесь только последние слова, ибо в них и сосредоточился весь смысл шумных прений. Решено было, что императрицу надо похитить, тайно постричь и увезти в один из северных монастырей.

– Да кто ж из священства возьмет на себя столь ответственную задачу? Кто согласится взвалить такую ношу на свои плечи?

– Я знаю такого человека, – сказал Наумов.

– Кто же он?

– Имени его я до времени называть не буду. Вначале надо получить его согласие.

– А как похитить государыню?

– А вот об этом мы поговорим в следующий раз. А пока думайте. Ломайте головы-то!

15

Глафира потянулась за офицерами, руководствуясь не здравым смыслом или привычкой к интриге, а от полной растерянности. Состояние ее было сродни отупению. Виной тому было последнее сообщение Бакунина. Мало того что Глафиры Турлиной нет, не существует в природе, но даже то, что осталось – вот они руки-ноги, тело, голова – есть бесполое существо, лишенное наследства. Далее вывод – ее в этом мире просто нет.

Добрый топтался на месте, ожидая распоряжения от хозяйки, мол, сообщи, в какую сторону ехать. Глафира тронула поводья и поехала вслед за Бакуниным и офицерами. Появившаяся в последнее время привычка подглядывать сделала свое дело. Она инстинктивно держалась от всадников на расстоянии, если бы кто-то их них оглянулся, то не заметил бы ее. Офицеры проехали площадь и свернули в проулок, и Глафира повернула в проулок, они переехали через мост, и она за ними. Вскоре место показалось ей знакомым. Астраханская слобода, о которой подробно рассказывала ей Феврония. Так она и доехала до Стремянной улицы. У дома капитана Наумова офицеры спешились и гуськом вошли во двор.

Глафира остановилась поодаль и стала думать. Интересно, зачем они собрались в этой скромной усадьбе в субботний вечер? Или у них занятия лучше нет? Каждый уважающий себя молодой человек в праздничный день тащится в богатую гостиную или театр, или в гости к прекрасной мамзели. На худой конец пойдет в бильярдному или к карточному столу. Может, офицеры собрались в доме Наумова на постное масонское собрание? Ну и пусть их!

Глафира поехала домой. Заботливая Феврония оставила на столе ужин: прикрытый теплым колпаком чайник, курицу печеную, пряники в кульке. Добрая женщина… Старается, служит верой и правдой. А Глафира ее и обманет, потому как предполагаемое наследство уплыло меж пальцев. «Все-то я вру, изовралась совсем, – думала с горечью Глафира, сдирая кожу с куриной ноги. – Но мне, госпожа Феврония, тоже не сладко, так что простите. Придется вам вместо обещанного богатства довольствоваться платой за постой, кстати, не малой, и полученной всегда в срок».

Ночью на Глафиру навалилась бессонница. Нерешенные вопросы стояли колом в голове. И никакого тебе «утро вечера мудренее». Она боялась этого утра больше, чем бессонной ночи. Ей казалось, что утром приключится еще что-нибудь более страшное – ее схватят, поведут в участок, будут кричать и задавать вопросы. Деньги к деньгам, говорят, а беда к беде. Взяла у Виля кошелек неизвестно по какому праву, вот и получила от судьбы зуботычину. Уж больно стремительно протекает ее петербургская жизнь. Наверняка злостная фортуна ее держит в загашнике еще какой-нибудь мерзкий подарок.