Курчатов

6 августа 1945 года пораженному ужасом миру была явлена атомная бомба. Ядовитый гриб, выросший над японским городом Хиросимой, унес многие тысячи человеческих жизней. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в разрушительной силе нового оружия, через три дня той же участи подвергся Нагасаки. Эхо этих взрывов отозвалось во всех уголках Земли. Мыслящие люди всего мира осознали — наступил новый век, век ядерной мощи, которая могла бы стать благом для мира, если этот гигантский источник энергии будет поставлен на службу людям, и гибелью, если его подчинят целям войны. Монопольное положение США, первыми овладевших атомной бомбой, представляло особую угрозу для Советского Союза. Пережившая опустошительную войну, победившая с огромным напряжением и безмерными жертвами германский фашизм, наша страна оказалась в состоянии холодной войны с США и западными странами. Нависшая угроза требовала незамедлительных действий по созданию собственного атомного оружия.

Советское правительство, партийное руководство, военное командование были потрясены этими взрывами. По свидетельству И. Н. Головина, «обстановка выглядела панической. В августе на И. В. Курчатова и старших физиков его команды — Ю. Б. Харитона, И. К. Кикоина, Л. А. Арцимовича и других — буквально обрушились сверхсекретные заседания в Кремле, на Лубянке и в Министерстве боеприпасов у Б. Л. Ванникова. Министры, генералы, руководители страны и военной промышленности старались понять ранее им совсем безразличные и непонятные термины и слова: атомное ядро, нейтроны, критмассы и множество других, сразу оказавшиеся столь важными в объяснении устройства, продемонстрированного американцами оружия угрожающей мощности»^[565].

Сталин в этой угрожающей обстановке принял решение в кратчайший срок получить свои атомные бомбы, создав для этой цели эффективно действующий административный аппарат. Заместитель Курчатова пишет: «Сталин понял, что если требовать быстрого выполнения работ по бомбе, то от Курчатова и его сотоварищей последует масса запросов и им необходимо будет помогать. Он… сформулировал Берии следующую мысль: „Если Курчатов со своими просьбами будет обращаться к нам с тобой, то мы не сможем жить. Надо подчинить авторитетному человеку те министерства, от которых потребуется самый большой вклад в дело создания бомбы, дать неограниченные кредиты, контролировать и самим решать только ключевые задачи. Во главу поставить, например, Ванникова, сумевшего в течение всей войны обеспечивать фронты боеприпасами. Его все министры знают и уважают“»^[566].

Через две недели после взрыва первой американской атомной бомбы постановлением ГКО от 20 августа 1945 года № 9887 для руководства всей атомной проблемой в качестве законодательного (директивного) органа при Государственном Комитете Обороны был создан Специальный комитет, наделенный особыми и чрезвычайными полномочиями под председательством Л. П. Берии^[567]. На основании этого же постановления для повседневного руководства работами по атомной проблеме, координации всех научно-технических, инженерных разработок в стране создавался подчиненный Спецкомитету исполнительный орган — Первое главное управление (ПГУ) при Совнаркоме СССР во главе с Б. Л. Ванниковым. При Спецкомитете были организованы Технический и Инженерно-технический советы, которые в апреле 1946 года объединились в Научно-технический совет (НТС) ПГУ. Председателем его до 1 декабря 1949 года был Б. Л. Ванников, а после, до конца своей жизни, — И. В. Курчатов^[568]. В состав НТС вошли виднейшие ученые, руководители промышленности, крупные инженеры. Совет имел пять секций по всем основным направлениям проблемы, в том числе две по реакторам и плутонию, две — по разделению изотопов и урану и одну медицинскую — по изучению биологического действия радиации^[569]. Постановление предписывало любым организациям в обязательном порядке выполнять все решения НТС и ПГУ. Создание принципиально новой организационной структуры способствовало тому, что с осени 1945 года объем работ по урановой проблеме значительно расширился, а темп их сделался чрезвычайно напряженным.

Руководство страны стало, наконец, уделять этой проблеме должное внимание и оказывать всю необходимую помощь. Не случайно именно в этот период происходят личные встречи Курчатова со Сталиным. По свидетельству А. П. Александрова, одна из них (не подтвержденная документами) состоялась в августе 1945 года. В ходе ее Сталин будто бы сказал Курчатову, что тот мало требует для максимального ускорения работ. А Курчатов ответил: «Столько разрушено, столько людей погибло. Страна сидит на голодном пайке, всего не хватает». Сталин раздраженно сказал: «Дитя не плачет — мать не разумеет, что ему нужно. Просите все, что угодно. Отказа не будет»^[570].

Как отмечено выше, первая документально подтвержденная встреча Курчатова и Сталина состоялась 25 января 1946 года в Кремле. Готовясь к ней, Курчатов сделал несколько вариантов доклада^[571]. После нее в тот же день он записал свои впечатления: