Купол Экспедиции

Ирина Василькова КУПОЛ ЭКСПЕДИЦИИ Заметки на полях

1.

Что мне нравится во снах, так это ощущение другого мироздания. Правда, сновидения, которые разворачиваются в набивших казенную оскомину зданиях или в скукоженных городских пространствах — в университетском коридоре или на пригородном перроне знакомого вокзала — те как-то не в счет, те простоваты и всегда содержат полускрытый ответ, явную подсказку — ясно же, например, что в конце августа педсовет снится только фанатам педагогики. Эти люди никаким другим способом не умеют придать своей жизни экстрим, кроме как общаясь с энергичной толпой малолетних оболтусов, вот и сны их полны вполне понятных, почти вампирических предвкушений. Сюда же можно отнести и так называемые эротические — «как ты думаешь, дорогая, не проснуться ли нам еще раз в гостиничном номере в объятьях совершенно неинтересного коллеги или красавчика актера?»

Я же имею в виду совсем другие — те, что всегда просторны и длятся под открытым небом. Их пространство доверчиво, разомкнуто и гомогенно, ведь если нет стен, то нет и повода считать, что за стеной подстерегает нечто обманчивое и опасное. Мироздание там и вправду иное — чуть смещенное, вызывающее слабую память о бабочке Бредбери, а в чем смещение — сразу и не ухватишь. Разве что химический состав атмосферы сменился, и это слегка мешает дышать, но главное — химия сдвинула атмосферную оптику, поэтому свет здесь совсем чужой. Я бы даже сказала — как в фантастическом фильме, если бы фантастический фильм так настырно не резал глаза уликами павильонной или компьютерной съемки — нет, в фильме реальность всегда отдает кичем. Я же говорю именно о снах, что бывают реальней реальности, вот и застревают в голове на долгие годы. Возвращаясь, они радуют внезапным повторением места действия, хотя сюжет может выглядеть каждый раз по-другому. Вообразить можно и то, что живешь одновременно в нескольких мирах, и хотя в эту ерунду никто не верит, но ты-то веришь, особенно когда утром понимаешь, что снова неожиданно навещал знакомые места.

Это место снится часто. Дорога (хотя там не может быть никакой дороги!) идет вдоль серо-желтого склона конической горы, ее сыпучую монолитность протыкают большие конусы кроваво-бурого цвета и еще желтые поменьше, между ними серные выцветы, курящиеся из трещин дымки и запах, как в преисподней. Ни травинки. Иногда дует ветер, он несет песок, колет глаза и гудит, задевая остро торчащие камни. Странная смесь покоя и тревоги, утешения и опасности. Здесь всегда должно что-то произойти и никогда ничего не происходит.

Утром тру покрасневшие веки, избавляясь от назойливых песчинок, на зубах тоже похрустывает песок. Пробуждение, как водится, выпихивает из одной реальности в другую, не успев сдуть с меня пыль инобытия — в момент, когда до неведомого финала, приносящего то ли облегчение, то ли разгадку, остается совсем чуть-чуть. Занавес опускается, глянуть за край нет никакой возможности. Но параллельная реальность чего-то настойчиво требует. День по счастливому совпадению оказывается пустым, нерабочим. Открываю ящик стола и выуживаю из-под вороха бумаг старую клеенчатую тетрадь фабрики «Восход». Москва, объем 96 листов, цена 44 копейки. На обложке ровным почерком «Камчатка-75», а ниже «Геология — это не наука, а образ жизни». Дневничок. Не раскрывала его лет тридцать, но и не выбрасывала, таскала с собой при переездах, перемещала из ящика на антресоли и обратно, хранила вместе с самыми важными бумагами и не понимала, зачем. А вот сегодня понадобилось открыть. Время настало, что ли.

2.