Купип

Профессор Бабер поднял руки к глазам и снял очки. Но под этими очками сейчас же блеснула другая пара стекол. Сунув первую в карман, профессор снова поднял руку и порывисто закинул вторые очки на лоб. Однако под ними оказались третьи. Тогда он с досадой опустил эти третьи на кончик носа, пронзительно взглянул поверх них и прямо подошел к редактору.

— Привет! — очень добродушно, но и строго произнес приятный рокочущий бас. — Привет. По-русски — добрый вечер. По-немецки — гутен абенд. По-французски — бон суар. По-английски — гуд ивнинг. Но это все равно… Я тороплюсь. Спешу. Мне некогда. Я говорил с вами пять минут назад. Незамедлительно нужна справка: в какой день какого месяца здесь в Ленинградской области длина тени, падающей от предметов в полдень, абсолютно равна длине самого предмета. Точная справка. Я могу подождать (он взглянул на часы) минут семь. Но не больше. Да, не больше. Иначе — все погибло!

И он сел в кресло так энергично, что пружины издали нежный мелодический звон.

— Я умираю… — жалобно сказал редактор. — Что это?.. За что? Почему именно меня…

— Простите… п… п… ростите… п… п… рофессор… — испуганно залепетал автор. — Но почему вы думаете, что мы… Вы, вероятно, просто не туда попали.

— Не туда? Как это не туда? Что значит: не туда? Я же у вас спрашивал ваш номер. Мне нужен телефон шесть шесть сорок четыре шесть восемь. Это — астрономическое общество…

— Нет, нет, нет! Тысячу раз нет! — облегченно вздохнул редактор. — Вы ошиблись! Это наш телефон. Это — редакция детских журналов… «Костер», «Чиж»… Никакой астрономии. Вы все перепутали, все!

Но тут профессор Бабер вдруг выпрямился и выставил бороду вперед.

— Я не мог перепутать номера телефонов, юноши! Слышите? — строго отчеканил он. — Не-мо-гу. По-французски — же не пе па. По-немецки — их кая нихт. По-ораветлански… Да, не могу. Ибо я запоминаю эти номера, руководствуясь правилами безошибочной науки. Она носит название «мнемоника», молодой человек. От греческого слова «мнема», молодой человек. Это значит — «память», молодой человек. Возьмите ваши легкомысленные слова обратно.

— Мне… моника? — ужаснулся редактор. — Это еще что такое?

— Он не знает, что такое мнемоника, — вдруг окончательно возмутился Бабер. — Не знает, а говорит? Да где же вы учились молодой человек? Стыдитесь! Мнемоника — это наука о запоминании. Мне приходится иметь дело с миллионами телефонов. Да, с телефонами миллионов. И я должен их запоминать. А чтоб запомнить цифры, мнемоника учит нас подбирать к ним слова. Стихи. Фразы. Поговорки. И я подобрал фразу к вашему номеру и номеру телефона астрономического общества. Прекрасную фразу. Отличную. Превосходную!

Шесть-шесть-сорок-четыре-шесть-восемь! Два шеста — две сороки — шест и осень! Некрасов!

Запомните эту фразу, молодые люди, а потом попробуйте забыть номер вашего телефона. Ну-ка, попробуйте! А? Что же вы не забываете? Что же вы не путаете? Видите? Разве я мог забыть ваш телефон?

Редактор вдруг встрепенулся.

— Как, как? — хлопотливо привскочил он. — Как? Шест? Почему — шест? Ах, постойте, я понимаю: «шест» это — «шесть»! А две сороки? Сорока — сорок? 44 — две сороки? Скажите на милость! А ведь это действительно удобно. Т-с-с! Постойте. Как же это будет? Например, сто-семьдесят-семь-пять-девять… А? Что же выходит? Ага!.. Стоп, Семен Семеныч! Пятнистая девочка? Так, что ли? Вот это здорово! Действительно никак не опутаешь. Вот только одно — зачем вы прибавили «Некрасов», профессор? Разве эти стишки — из Некрасова?

Не успел он выговорить этих слов, как в комнате раздался громкий щелчок. Профессор Бабер что было силы ударил себя ладонью по лбу.

— Старая шляпа, — проговорил он и добродушно, по-стариковски засмеялся. — Старый глупец. По-немецки — дер альте нарр. По-французски — ле вье фу. По-турецки — бир эски ве акылсыз адам. Мнемоника! Она тут ни при чем. Это я сам спутал. Без всякой мнемоники. Я все запомнил. Но я забыл главное, забыл, зачем придумал Некрасова. А это страшно важно. Ведь надо было звонить на Некрасовскую станцию. А я звонил просто на букву Б.

Так состоялось знакомство редакции и профессора многих довольно трудных наук — Владимира Оскаровича Бабера.

Владимира Оскаровича не сразу выпустили из редакции.

— Простите, профессор, — так и ходил вокруг него редактор. — Одну секунду. Мы позвоним по телефону куда надо и выясним все, что вам нужно… Ну, там насчет этих теней от предметов и всякой тому подобной че… чертовски интересной материи, хочу я сказать. Да, да! Но зачем вам нужна эта тень? Что за поиски тени?

Профессор Бабер глубоко задумался. Наконец он поднял голову.

— Гм… Ха-хм! Видите ли, дорогие и достопочтенные мои друзья… Да — друзья! По-французски — ме камрад. По-немецки — майне фрейнде. По-турецки — аркадашларым! Видите ли, я являюсь председателем Купипа. Да — Купипа. Ребячьего Комитета Удивительных Путешествий и Приключений. О! Купип!.. И вот у нас в Купипе наклевывается новая экспедиция. Очень интересная. Сугубо. Крайне. Весьма.