Купель Офелии

Ветеринар предположил «болотную лихорадку», но я чувствую, столкнулись мы с проклятием посерьезнее. Природа падежа поголовья пока не ясна, предполагаю, что лошади издыхают и лихорадят от болезни, с порчей кроветворной функции конского организма связанной. Написал знакомым коннозаводчикам, прислали мне ответ, который вовсе не обнадеживает. В соседней губернии была прошлым летом похожая эпидемия, разорившая несколько хозяйств.

Лекарства от напасти нет. Больных лошадей надобно незамедлительно отвезти на убой, дабы не сеяли заразу вокруг себя. Сердце болит и печалится, что собственными руками вынужден истреблять труды свои, но выхода другого нет. Ежедневно осматриваем с ветеринаром поголовье, измеряем температуру, чистим конюшни особо рьяно, подозрительных по здоровью отселяем в отдельные блоки и содержим в строгой изоляции. Болезнь ненадолго затихает, но вспыхивает вновь снова и снова, превращая в прах все мои усилия последних лет. Убытки, которые я несу, несоизмеримы. Кредиторы, узнав о моих бедах, отсрочку дать отказались, требуют погашения ссуды. Но я не теряю надежды, пытаюсь понять причину и справиться с бедой.

Р.S. Пока делился с Вами, милая моя Настенька, своими печалями, заглянул конюх и сообщил новость еще более скорбную во всех отношениях. Занедужил мой главный производитель – конь Ворон. Уж как я его берег, милая моя Настенька! Первого от поголовья изолировал, выгуливал на отдельной леваде, с рук кормил. Выходит, дело не в больных лошадях. Причину вижу в жаркой погоде, которая выдалась нынешним летом, и зверстве кровососущих. Буду экспериментировать в этом направлении.

Прощайте, милая моя, любовь моя Настенька. Целую Ваши руки. Будьте здоровы и счастливы.

Ваш вечный раб, граф Б.

Глава 9 ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО

Долго ехали полем, потом перелеском, затем углубились в чащу. Наконец стена деревьев расступилась, и показались новые металлические ворота. Подпрыгивая на ухабах, микроавтобус миновал двустворчатые высокие ворота и покатил по гравийной дороге в глубь заросшего крапивой и гигантскими лопухами парка. А через несколько десятков метров затормозил у входа в двухэтажное, вытянутое в длину кирпичное здание с готическими заостренными окнами, отделанное белым камнем. Здание имело два флигеля, присоединенных длинным коридором. Крыши флигелей венчали декоративные башенки. Сооружение было так старо, что кровля в некоторых местах поросла мхом и хилыми кривыми березками.

– Не понял. Что за хрень? – Лукин открыл окно и высунул кучерявую голову наружу. – Где трехэтажный крутой особняк? Что-то я не врубаюсь.

– Скажите, пожалуйста, а вы уверены, что адресом не ошиблись? – Ванька вопросительно уставился на водителя.

Тот кивнул, молча вышел из машины и принялся деловито выгружать из багажника вещи друзей у дверей центрального строения. Терехин растерянно наблюдал за действиями мужика. Шофер с самого начала вел себя довольно странно: за всю дорогу не проронил ни слова, лишь заторможенно кивал или отрицательно мотал головой, когда кто-нибудь из пассажиров обращался к нему с вопросами. Не отреагировал даже на Галочкино кокетство и вопли Офелии, которая полдороги возмущалась, что ее запихнули в люльку-переноску, а потом, вероятно, в качестве протеста обкакалась и задрыхла, благоухая на весь салон убийственными ароматами.