Купейные рассказы

– Колесо пробило. Водитель поставит запаску и поедем. Работы на полчаса.

– Тогда, пожалуй, на улице посижу, а то тут чего-то воздуху мало.

Вздохнула, поднялась, тяжело прошла к выходу. Я помог ей выйти, выбрал из кучи валявшихся на обочине деревянный ящик покрепче, смахнул с него пыль. Тетя Полина улыбнулась, сказала «спасибо», присела.

– Коля, ты занимайся чем надо, не отвлекайся, я тут посижу, а замерзну, так назад в машину пойду.

Я кивнул и пошел поглядеть, как там с колесом.

Толковый охранник будто дожидался меня:

– Надо бы разобраться, где это мы приземлились. Как думаешь, где?

Я показал на столб с табличкой:

– Пошли глянем.

– Не, нам нельзя. Боюсь, Витек опять начнет чудить. Чего хочешь натворить может. За ним глаз нужен. Его без присмотра оставлять нельзя. У него, когда попал в аварию, клиническая смерть была. И видать, крыша слегка поехала. Но выкарабкался. Их с отцом в госпитале в мою палату положили. Я потому и знаю. Отец его перед смертью просил, чтобы я за ним приглядывал. Да и тебе к столбу этому ноги бить ни к чему. Чуйка мне говорит, что тут надо пока оставаться. Давай глянем, кто в машине сидит. Помнится, два пацана были, если нормальные, их и пошлем.

Пока «газель» прыгала по городскому асфальту, они перестукивались на смартфонах и хихикали. Теперь прижались друг к другу, погрустнели, съежились и молчали. Видно было, что стали беззащитными, беспомощными.

– Вы чего притихли, молодежь?

Пацаны молчали. Я улыбнулся и продолжил:

– Не бойтесь, тут народ нормальный, не обидим. – Помолчал и добавил: – Если вы, конечно, тоже нормальной ориентации.

– Мы нормальные, – тихо проговорил тот, который был с темным смартфоном. – Только тут связи нету, ни Интернета, ни телефона. Только что была, а теперь нету. У нас все зависло.

– Без связи – это хреновато, – вступил заглянувший в машину вслед за мной крепыш-охранник, – помню, у нас в разведке однажды пробила пуля рацию. Было хреново. Ни вертушку запросить, ни доложить, что к чему. И вообще, без связи нельзя. Никак нельзя. Это у нас тут, как тогда там, получается.

– Меня Николаем зовут, – сказал я, – а то тремся тут боками, а как зовут друг друга, не знаем.

– Тимофей, – ответил крепыш.

– Меня зовут Коля, – сказал пацан, который казался постарше, – а он Санек.

– Вот что, пацаны, – не растекаясь по-пустому, скомандовал Тимофей, – тут в километре столб с надписью стоит. Там должно быть написано, где мы очутились. Сгоняйте по-быстрому. Узнайте. Тогда сообразим, куда нам двигаться. Пока вы обернетесь, мы колесо починим. Договорились?

Пацаны кивнули. Вышли из маршрутки. Были они в одинаковых теплых толстовках, таких же одинаковых спортивных штанах и кроссовках. Одинаковыми движениями накинули на головы капюшоны.

«Ну, близнецы-капуцины или двое из ларца – одинаковы с лица. Наверняка от армии косят, а сами в униформу наряжаются. Зачем? Чтобы спрятать непохожесть, не выделяться из стаи, не прослыть белой вороной или еще зачем? Одни так, а другие, наоборот, раскрашиваются, наряжаются шут знает во что, делают ирокезы или наголо бреются, чтобы выделиться, показать так свою индивидуальность», – ухмыльнулся я и подумал, что, должно быть, старею.

Мы пошли проводить их. Тимофей, как он сказал, «на всякий пожарный случай», дал старшему парню черенок лопаты, оказавшийся в маршрутке.

Пока шли, я узнал, что Тимофея, капитана-десантника, несколько лет назад ранило. Почти неделю валялся без сознания. Чудом выжил. Потом комиссовали по ранению. Он помотался по госпиталям, подлечился и теперь занялся нехитрым делом – подрабатывает в охране и восстанавливается. Хочет полностью выздороветь. Делает специальные упражнения и всякое такое.

Я рассказал, что после армии окончил институт, увлекся наукой, защитил диссертацию, работаю в закрытом НИИ. Рассказал, что раньше делали серьезные вещи, а теперь директора поменяли на блатного, хотят НИИ приватизировать из-за площадей, а до нас и науки дела никому нет. Не сильно распространяясь о научных делах, сказал, что сидим на бюджете, живем, как в анекдоте: начальство делает вид, что платит зарплату, а мы делаем вид, что работаем. Потому все толковые, которые не разбежались, подрабатывают. Так и перебиваемся.

Поняв, что пацаны настроились, что не пропадут и не подведут, мы повернули назад и скоро услышали ветерана.

Он объяснял Витьку:

– Раньше зайдет какой пожилой человек в трамвай, молодежь тут же место уступит. Без напоминаний, как пружиной из сиденья выстреливали. Без напоминаний. А которые делали вид, будто не заметили, так их народ пристыдит – хоть из вагона убегай. На всю жизнь запомнят! А теперь? В уши вставят эти штуковины. Наушники. Музыку-бубниловку на полную мощность врубят и ничего не видят и не слышат. Это у них, как они сами говорят, «отмазка такая». Для этих теперь тормозов нету. Все равно, старик или женщина беременная. Им по фигу.